— И что будешь со всем этим делать? — осторожно задал он следующий вопрос.
— Жить. — Алиса развела руками, показывая, насколько очевиден ее ответ. — Пока не знаю как, но жить буду. Я видела людей, переживших потерю близких. Кто-то ломался под тяжестью горя. Я не сломаюсь, потому что не умею не сопротивляться. Кто-то начинал дарить свою жизнь и тепло другим. Так, я знаю, поступит Анька. Ей обязательно нужно кого-то любить и о ком-то заботиться. У меня такой потребности нет. Я не верю, что два новых друга заменят одного лучшего. Не смогу я кидаться из одних отношений в другие, искать любовь и верить в лучшее. Это еще никому пользы не приносило. Так что остается просто жить. Как могу. Приучая себя к чужому теплу. По капле. Как к лекарству.
— Жить… — повторил он за ней. — А как и когда ты поняла, что сможешь?
— Когда я смогла заплакать, — чуть помедлив, все-таки честно призналась Алиса. — Смогла наконец-то оплакать потерю.
— Я видел, — так же честно ответил полицейский. — Я думал, это из-за кошмара. Но… ладно. Жить — это разумно. — И тут он вдруг усмехнулся, не надменно, а почти весело. — И по итогам всего этого… Мне честно очень приятно это сказать. Ты ошиблась! Хель, которая почти всегда раздражающе права, ошиблась.
Он сделал небольшую паузу и, снова став серьезным, объяснил:
— Ты сказала именно то, что я хотел слышать. Про боль потери, про гнев. Я давно подозревал, что будет так. Но в чем-то это лучше, чем ничего.
— Чем пустота? — вкрадчиво уточнила Алиса.
— Может, и так. — Он досадливо поморщился. — Ты любишь красивые слова и обороты. Может, потом становится хуже. Но я хочу это получить. И попробовать… наверное, тоже жить. Как-то. Теперь еще, после тебя, я буду лучше подготовлен.
— И зачем тебе этот мазохизм?
Олег даже удивился, увидев, как точно она скопировала его знаменитую ухмылку.
— Я однажды тебе уже отвечал на похожий вопрос, — напомнил он.
— Ты по-прежнему любишь тепло. — Алиса поняла его сразу — Ну да, за все в жизни нужно платить.
— Не без того. — Олег спокойно лег обратно на прежнее место, до середины груди натянул одеяло. — И по той же причине я хотел бы еще на некоторое время остаться здесь.
— Конкретно вот тут или в моем доме в целом? — иронично осведомилась девушка.
— Не люблю полумер, — в тон ответил полицейский. — С тобой.
— Ладно. — Она легла рядом.
Он не стал раздражаться на ее кроткий ответ и нервничать, как в прошлый раз.
— Если тебе наплевать, это даже проще, — рассудил Олег почти философски. — Зато начнешь нормально высыпаться.
— Мне не наплевать, — чуть помолчав, призналась Алиса. — И дело не в снах. Ты же помнишь, что я тоже люблю тепло. Без вложений. Ты не ждешь большой и светлой любви. Или даже привязанности. С тобой комфортно даже просто молчать. А еще не нужно будет врать и бояться обидеть неправильно подобранным случайным словом.
— И никакой романтики, — в любимом саркастичном тоне отреагировал он. — А мне твоя предыдущая причина нравилась больше. Заявление, что мы вполне можем жить вместе. Мы же оба моральные уроды.
— Правда, романтично прозвучало, — усмехнулась Хель. — Могу еще добавить, что таких, как мы, благоразумнее содержать в одной клинике. Так что можешь занимать соседнюю палату.
— Я предпочитаю спать здесь. — Полицейский снова перешел на серьезный тон.
— Хорошо. — Алиса привычно сменила тему на более бытовую. — Я смогу освободить для тебя одну треть шкафа. Не обессудь.
— И освободи для меня стену, — осторожно попросил он.
— В моей гостиной будет новый коллаж? — Она поняла правильно.
— И я найму тебя в качестве консультанта на это дело. — Олег подумал, что сделать такое предложение Алисе для него было столь же сложно, как для других предложить девушке выйти замуж.
— Ты сможешь открыть его официально? — Теперь ее тон стал деловым.
— Если бы мог, открыл бы давно, — с привычной сдерживаемой злостью признался полицейский. — Но нет оснований. За пять лет больше он никого не убил.
— Значит, нужно будет найти нечто новое и заставить твое руководство разрешить тебе это. — Алиса пожала плечами, будто снова говорила об очевидном.