Встав на колени, она подбросила в камин пару поленьев и поворошила угли, давая огню разгореться.
— И вообще, где все слуги? Где Грегори? — спросил Дэш, имея в виду слугу, который выполнял обязанности дворецкого.
— Я распустила их. Всех, кроме Сары…
Глубоко вздохнув, Роуз приложила ладонь к груди и нащупала рубиновое сердечко, спрятанное под лифом платья, даже не успев осознать этого порыва. Затем опустила руку и повернулась к брату.
— Сядь, — сказала она, указывая на кресло.
— Почему ты распустила слуг? — В его тоне появились нотки подозрения. — Роуз, почему? — снова спросил он, не получив ответа.
— Что ж, пожалуй, мне тоже лучше сесть.
Она не могла стоять во время разговора, чувствуя, как дрожат колени, опустилась на диван и долго, куда дольше, чем требовалось, поправляла юбки.
Все эти годы она делала все, чтобы скрыть от него правду, и преуспела в этом, но ведь успех не всегда приятен.
— Я распустила слуг, потому что не могла содержать их.
Роуз продолжала машинально поглаживать колени, словно пыталась разгладить невидимые складки.
Легкий вздох удивления слетел с его губ. Если бы она смотрела на него, то могла бы увидеть, как округлились его глаза.
— Не нужно быть такой скупой, Роуз. Слуги не самая большая статья расхода.
Подняв глаза, она встретила его удивленный укоризненный взгляд. Роуз видела перед собой все того же мальчика, каким он когда-то был. Мальчика, который старался не плакать, когда она сообщила ему о смерти отца. Губы сжаты, лицо напряжено, и все же он не в состоянии остановить поток слез, которые катятся по его щекам.
Было бы так соблазнительно ухватиться за это объяснение, которое он только что подкинул ей. Сказать, что она просто старается быть благоразумной в попытках сохранить поместье. Повернуть разговор к его пагубной привычке и сказать, что именно об этом она писала в письме и об этом хотела поговорить с ним.
— Слуги не самая большая статья расхода, когда есть доход. А когда нет ничего…
— Не смеши меня, Роуз! У нас куча денег. Отец оставил нам все. Я же читал завещание, — сказал он, не обращая внимания на ее приподнятую бровь.
Когда он читал его? Она хранила завещание в сейфе за портретом матери, в кабинете. Оно и по сей день там.
— За исключением небольшой суммы для прислуги отец все завещал нам. Этот дом, земли и счета в банке.
— Он продал земли, которые приносили гарантированный доход. Все, что мы имеем, ты видишь из окна. — Крепко сжав руки, Роуз проглотила комок в горле, мешавший говорить. — Он оставил нам этот дом, Дэш, и свои долги в придачу. Это все.
Роуз могла понять то растерянное выражение, которое появилось на его лице. Она никогда не давала ему повода усомниться в их материальном благополучии, не говорила об истинном положении дел, и Дэш продолжал вести свою беспутную жизнь.
— Тут что-то не так! — вскричал он и резко упал на стул напротив нее. — Ты платила за Итон, Оксфорд, мои долги… мои карманные расходы.
— Да. Я действительно заплатила твои карточные долги. — Дэш опустил глаза. — Но там не было ни фунта отцовских денег.
— Тогда откуда же эти деньги?
Роуз внезапно заколебалась в своем намерении. Ее мозг лихорадочно искал убедительное объяснение, любое, кроме правды. Она думала, что подготовилась к этому моменту. Не спала две последние ночи, мысленно прокручивая их разговор. Но не чувствовала ни капли уверенности, когда пришло время ответить на вопрос, который, как она знала, Дэш непременно задаст ей.
— Откуда, Роуз?
Сожаление и стыд — вот что она ощущала в эту минуту. Закрыв глаза, она опустила голову.
— Я зарабатывала их… сама.
Полено в камине затрещало и вспыхнуло. И снова наступила тишина. Роуз могла слышать его дыхание. Все еще не поднимая головы, она взглянула на него.
На его лице не было ни кровинки, оно стало белым как мел. Глаза, голубые и ясные, расширились в ужасе.
— Нет. Ты не могла…
Внезапно ощутив страшную слабость, она растерянно пожала плечами.
— Нет! — снова сказал он, на этот раз строже, слова утонули в его отчаянии.
— Где еще я могла взять деньги?
Дэш вскочил на ноги.
— Нет!
Роуз вздохнула.
— Что теперь говорить об этом, Дэш? Так или иначе, но я сделала это.
— Так вот почему ты ездила в Лондон! Ты была…
Он поморщился, но она выстояла.
— Почему ты никогда не рассказывала мне? — потребовал он.
— Сразу после того, как умер отец, я не могла рассказать тебе, потому что ты и так был в тяжелом состоянии.