Когда я без передышки пошла на третий заход, Дима удовлетворенно хмыкнул.
Я лежала на спине с закрытыми глазами, прислушиваясь к себе. Тело я удовлетворила, а разум нет. Сверкание ментального единения не покидало мою память. Единожды почувствовав - от этого уже невозможно отказаться.
Дима одернул штору, повернулся ко мне и присвистнул.
- Любимая, я, кажется, увлекся, прости.
Я открыла глаза, старательно изображая непонимание.
- В таком виде тебя ни кому показывать нельзя.
Я бодро выпрыгнула из постели, подошла к зеркалу. Шок от увиденного был искренним. Глаза сверкали истерическим блеском, лицо припухло, вместо губ сплошная искусанная гематома. Шея, плечи, грудь переливались от красного к синему - под следами зубов и засосов.
- Дима! Ты с ума сошел! Ой! - я увидела его. - Прости, я не хотела.
Теперь Дима разглядывал себя в зеркале. Правда в его глазах играла гордость вперемешку с удовлетворением. Располосованный ногтями торс его не огорчал. Ровно, как и следы моих зубов на груди и плечах.
- А мне нравиться, - довольно изрек он. - Чудненько покувыркались! Но с тобой надо что-то делать.
- Довольный как кот в сметане, - улыбнулась я.
- Конечно! Любимая в пылу страсти вцепилась в меня зубами, я доволен. А вот тебе так выглядит не положено.
- Да уж, ты бы оделся снизу, - я взяла телефон. - Анечка, если ты нас не спасешь - мы погибли! Да, двери блокированы, и пущу я только тебя.
Отложила телефон.
- Дима, надо Ирму звать. Аня шрамы не снимет.
- И после этого председатели будут долго смеяться.
- Я понимаю, что она доложит, но это только мужчину шрамы украшают.
- Бог с ним, повеселим верховных. Смотри королева, как бы ни поползли слухи, что ЕЕ Величество любит жесткий секс, - Дима смеялся.
- Вот ты сам и будешь эти слухи опровергать.
- Ага, показывая следы от твоих ногтей....
Теперь мы смеялись вдвоем. Так и сгибаясь от смеха, Дима впустил Анну. Аня, оценив наш внешний вид, присоединилась к веселью.
- Ну, вы и отожгли! В вампиров играли?!
Хохот продолжался. Аня смеялась, но дело делала. Через полчаса на мне не было опухшей кожи и синяков. Остались следы от зубов, и едва припухшие губы. Любой человек поймет смысл этой припухлости, но она уже была в рамках приличия. Пришла Ирма. Ошарашено вскинула брови.
- Вы подрались? - спросила она, не разобравшись.
- Ну, что ты Ирмочка. У нас было полное взаимопонимание, пока глаза не открыли, - прыснул Дима.
В спальне раздался новый приступ хохота, уже включающий Ирму.
- Смейтесь, смейтесь, - веселилась она. - Сейчас будет не до смеха. Дима подставляй плечо.
Через мгновенье Дима побелел, вцепился в подлокотники, сдерживая приступ жуткой боли. Я с сожалением смотрела на жениха. Знаю, насколько это больно.
- Ирма, зачем ты вколола ему эту гадость? Он же не беременный.
- Знаю, пусть почувствует, как тебе приятно заживлять раны. А если серьезно, у меня другого нет, я же к тебе шла.
Дима обтирал со лба испарину. Я легла на постель, такое лучше переносить лежа.
На второй завтрак к родне мы успели. Немного половили косых взглядов, немного прикрытых улыбок. Старшее поколение ретировалось быстрее, что-то их смущало.... А вот Олег напоследок не удержался.
- Это вы первую брачную ночь репетировали? Боитесь не получиться? - он с трудом сдерживал смех.
- Олег, имей совесть, - парировала я.
- Это ты их не видел до того как я с Ирмой над ними поработали, - открыто смеялась Аня. Судя по тому, как сложился вдвое мой брат, в дополнение к словам была и картинка.
- Аня, прекрати немедленно! - возмутилась я. И тут стал сползать на пол Двейн. Я обернулась к Диме.
- Зачем?!
- Марго, брось, смешно же, - заливался он.
- А ты смешливый себя показал? Ах, нет! Олег, Двейн ловите картинку.
Смех планомерно переходил в всхлипывания и глухие стоны. Мужчины скрючились на полу. Аня сидела у стенки, рыдая в изнеможении. Я шепотом сквозь смех объясняла Ольге происходящее. И тут в гостиную вошел Саша в сопровождении Томислава. Через десять секунд Саша присоединился к остальным. У меня смех пропал. У Томислава в глазах вспыхнула ярость, затем обида и пустота.
- Ваше Величество, яхта готова, гости ждут, - как ведром воды окатил. Крутанулся на каблуках, выходя, хлопнул дверью. В комнате повисла тишина. - Спускайтесь все, я не еду.
Бодрым шагом промаршировала в кабинет, затем в библиотеку. Остановилась посередине комнаты. "Полная герметизация" Помещение послушно выполнило команду. Я легла на ковер, ушла в место силы. Села в воду, слезы потекли сами собой. "Томислав, пожалуйста, прости. Я знаю, ты меня слышишь. Приди, или хотя бы ответь. Прошу тебя не замыкайся, не отворачивайся от меня. Приди ко мне, пожалуйста" Ответом мне была тишина. Он не простит. Вот так с легкостью заменить одного на другого. Я бы не простила. Но ведь он сам меня бросил! В таком возбуждении! С истерзанным телом и душой! Я всего лишь искала выход! Как же мне больно! Когда же это прекратится! Сколько может вынести страданий одно сердце! В каком-то исступлении заорала, выплескивая в крик всю боль! Я не могла больше видеть это место, вернулась. Библиотека, ковер, истерика.