— Как и проходить по ним очень быстро, даже в запечатанный тронный зал и из него, — докончила Лилия. — Если кричал не Тео… вам хватило бы времени, Ваше Величество.
Джошуа словно потух немного, прижимая ладонь к запёкшейся крови на своей щеке.
— Считайте как хотите, — сказал он. — Я не обязан с вами объясняться. Что я обязан — найти, как успокоить ритуал, растревоженный Рагнэйлт, не так ли? Тогда давайте этим и займёмся.
***
Мария Ван Хельсинг, разумеется, знала о тропах.
Не она одна; но она подумала о них первая, когда пришлось убегать от тех, кто вчера ещё были её союзниками, родичами, друзьями.
Она знала некоторые точки пересечения троп и линий силы, а ещё знала, что Странники появляются иногда на них, когда пребывание на изнанке мира всё-таки становится невыносимым для смертного разума.
В Логрии ей места больше не было. В Логрус она не вернулась бы под страхом смертной казни. Побег через пролив представлялся слишком затруднительным, да и до портов надо было ещё добраться, а на неё объявили охоту.
Известный Марии мир её отверг. Пришла пора оказать ответную любезность, если только найдётся достаточно сумасшедший Странник, который согласится ей помочь.
Мария не сомневалась, что причины её бегства будут Странникам безразличны, – они не интересовались земной политикой. Другое дело, что она была чужда тропам и предполагала, что не смогла бы стать Странницей сама, даже если захочет: слишком сильно она сейчас ненавидела.
К тому же традиционно Странниками были мужчины. Мария слышала, что обычно это связывают не то с тяготами хождения по тропам, не то чуть ли не с тем, что женщины подчинялись лунным циклам, и для троп это выглядело как служение двум господам одновременно… до сих пор она не задумывалась, где тут правда, потому что не задумывалась о Странниках. Но теперь готовила маленькую речь, которая должна была развеять сомнения того, кого она встретит, и убедить, что она тоже с этой так называемой изнанкой мира справится.
…Иногда посреди отрепетированной речи ей в голову закрадывалась мысль, что она бы ещё могла вернуться, принять этот отвар… но ненависть вспыхивала в ней сильнее, стирая тоскливое желание, чтобы отвар ей всё-таки подлили незаметно. Даже если бы потом она убила того, кто это сделал.
Никто никогда не будет больше за неё решать. Никто. Никогда…
Найти точки, где волшебные тропы пересекались с земными дорогами, было не так сложно. Хуже было с тем, чтобы понять, где именно выйдет кто-то из Странников… или заставить его выйти. Мария не могла себе позволить слишком долго задерживаться на одном месте, но она знала заклинания, которые могут притянуть любое существо откуда угодно.
Это была не слишком светлая магия. Это была магия, на вкус Марии слишком похожая на ту, что сотворил с ней Дракула.
Она выполнила все обряды, плеснула своей крови и всё равно прождала у выбранного переплетения троп и линий несколько дней. Уже собиралась уходить, опасаясь, что вскоре её разыщут, когда Странник пришёл. Она не обратила бы на него внимание в толпе – обычный мужчина в потрёпанной одежде, некогда достаточно приличной. Он молча смотрел на Марию, она – на него.
– Вы меня ждали, как я понимаю? – наконец спросил он. Она кивнула. – Надеюсь, не за тем, чтобы убить?
– Нет, – тихо ответила она, и вокруг неё вспыхивали и гасли рисунки заклинаний, потому что ещё она приготовила всё возможное, чтобы вывести его на чистую воду, если он окажется нечистью.
Он был человеком. Усталым, почти что не удивлённым человеком, который рассматривал рисунки так, словно видел их впервые. Хотя в Логрии они были вполне распространены.
– Тогда позвольте представиться, – сказал он. – Меня зовут Ричард. А вас?
– Мария.
Он кивнул, не спрашивая имя рода и не предлагая своего. Всё-таки какое-то понятие об осторожности было ему знакомо.
– Чего же вы от меня хотите, Мария?
– Помощи, – выдохнула она. – Мне нужно исчезнуть, потому что для меня больше не осталось здесь места.
В конечном счёте её отрепетированная речь ей не понадобилась. Странник согласился очень быстро. Позже, когда она узнала, что оказалась первым живым существом, с кем он заговорил за пятнадцать лет, то поняла, почему.
Одиночество было неизменным спутником ходящих по тропам. Ричард ухватился за первую же возможность от него избавиться, и, вероятно, это значило, что он был не самым хорошим Странником.