— Но если бы вы не состояли в ордене, то чем бы занимались? — осторожно спросила она, потому что Джошуа Ван Хельсинг казался ей человеком (даже если и с примесью вампирской крови), созданным для одной-единственной цели. Совпадающей с целью ордена Рыцарей Христа.
Он пожал плечами:
— Магией троп, вероятно. Тогда бы Тео меня тоже не каждый день видел, конечно. Но, может, оно и к лучшему. Я бы не надоедал ему тем, чтобы сдаться на опыты нашим учёным. Хотя он же был уникальным, понимаете? Вампир, который настолько живёт по законам мира, что солнце, святая вода и все прочие обычные для его братии опасности ему не грозят.
— По крайней мере, он изменился ради вас, — заметила Мария, и Джошуа рассмеялся ещё раз.
— Хотел бы я приписать себе такую великую заслугу, как направление вампира на путь истинный… но Тео сделал всё сам. Да, он старался не убивать ради крови с самого начала, это, по правде сказать, входило в его ухаживания за мной, как он их понимал… но дальше он думал и находил своё место в мире самостоятельно. Он прочёл всю библиотеку — сначала в нашем особняке в столице, потом в ордене. Он поддерживал дружбу с одной из Рыцарок ордена — с самой первой, вообще-то, до неё женщин не принимали… так вот, она много рассказывала ему про Жёлтую империю, откуда была родом её семья, и давала читать и труды, которые они привезли. Я думаю, Тео мог бы писать работы по философии, если бы захотел. А я всё это время просто старался сойти за человека, хотя вся Логрия уже знала, что я не человек. И вот что это дало?
— Мир между Логрией и Логрусом, насколько помню, — сказала Мария. — Не надо принижать и свои заслуги, лорд Джошуа… Ваше Величество. Я изучала новейшую историю этого острова: без ваших дипломатических усилий война продолжалась бы намного дольше.
Он отмахнулся:
— Тут надо больше сказать спасибо Рагнэйлт, чем мне. Я ценю ваши попытки меня утешить, Мария, в вашу миссию они ведь не входят. И спасибо, что выслушали, мне надо было выговориться. Но давайте займёмся теперь тем, что нашли здесь. Чует моё сердце, тут много интересного.
Сердце Джошуа чуяло совершенно правильно.
После многочасовых осторожных изучений, замедлявшихся из-за того, что они с Марией очень боялись потревожить структуру магии, творившейся в комнате, стало незыблемо ясно: именно этот ритуал, начатый Рагнэйлт, всей своей сутью обвивает ритуал уз и сердце Логруса, словно плющ на стене королевского замка.
И нельзя его остановить, не повредив всё перечисленное.
***
На Первом Вселенском Соборе много спорили о том, включать ли Евангелие от Марии Магдалины в канонические. Церковь стояла на Камне, что есть Пётр, и не секрет, что он не сходился во взглядах с Магдалиной. Но Пётр не оставил Евангелия – а Мария оставила. И там, как и в Пистис Софии, говорилось о магии, а отрицать её в мире, который люди делили с нечистью, было бесполезно. И даже вредно: потому что, отрицая, люди оставили бы себя без защиты. А законы мира Мария описывала даже лучше Иоанна.
Так Мироносица стала Евангелисткой; но церковь всё ещё принадлежала последователям Петра, и они говорили, что недостойно женщинам проповедовать, если даже Мария разрыдалась от малейшего упрёка. Не только она лила слёзы в её Евангелии, и вовсе не Пётр стоял у креста, а позже первым был удостоен Явления, но до поры упоминать об этом было ересью.