Но всё-таки вампиры были не всесильны. И всё-таки люди тоже владели магией, и что-то в их вере, видно, гармонировало с законами мира, поскольку освящённые вода и серебро тоже оказались им в помощь. Прибавив к этому бегущую воду и очень сильное желание выжить, основательница Логрии создала Границу – не просто линию на песке или узор на карте, а настоящую преграду для вампиров, не дающую им переходить из своей страны в людскую. Препятствие не являлось абсолютным, его можно было прорвать, если приложить достаточно усилий, но вместе с патрулями и стражами оно позволяло хотя бы иногда спать по ночам спокойно.
Женщина объявила себя потомком Артура и Гвиневеры, и сказала, что пришла вернуть порядок в жизнь людей на Альбионе. Легенды не говорили, что у Артура и Гвиневеры были дети, они говорили как раз обратное; но никому не хотелось сомневаться в той, кто первой предложила реальную помощь. И так было основано королевство.
Семь веков существования Логрии – мало по меркам волшебных существ, но бесконечно много для людей, соседствовавших с вампирами. Об этом не забывали никогда, и оружие в Логрии носили все, и готовились защищать свою жизнь тоже все. Лучшие из воинов основали орден Рыцарей Христа, призванный бороться с вампирами и любой другой нечистью, которая встанет на пути молодого королевства. Цель казалась благородной не только тем, кто жил в Логрии и не мог или не хотел отсюда сбежать: из-за моря однажды прибыл солдат, назвавшийся Абрахамом Ван Хельсингом, и предложил свои услуги короне и Рыцарям. Тогда они ещё не знали, как им повезло: Абрахам оказался отличным стратегом и неутомимым охотником на вампиров, а членство в ордене дало ему дворянство и возможность говорить на равных с теми, кто возглавляли Логрию.
Абрахам закончил свою жизнь магистром Рыцарей Христа, а его род стал вторым в Логрии, уступая только царствующему. Его потомки стояли по правую руку королей Логрии, всегда поддерживая их, но не претендуя на трон. И регулярно кто-то из них становился магистром Рыцарей Христа, снова подтверждая, что никто не умеет так сдерживать любую нечисть, как Ван Хельсинги.
До Джошуа Ван Хельсинга никто из них не был нечистью сам.
Глава 2
Когда Мария только вступила в Каэр Ливелид, замок королевы Логрии, два вечера назад, всё уже случилось, но не все ещё об этом знали. Однако новости расходились как круги по воде, и вместе с ними расходился страх. Один раз, довольно недавно для вампиров, у них уже погибал монарх... но Рагнэйлт тогда подхватила корону раньше, чем кто-то что-либо успел понять, и настоящего ужаса Логрус не познал.
Не то, что сейчас.
— Её Величество последнее время редко выходила из замка и даже из своих покоев, — снова рассказав о сцене смерти Рагнэйлт, Лилия смотрела в никуда. — Когда я спрашивала, она говорила, что занимается решением древней и сложной загадки и распутает её любой ценой. Может быть, всё случилось из-за этого. Но я думаю, её кто-то околдовал и убил. Никакая древняя загадка не повлияла бы так на королеву Логруса.
Они всё ещё стояли у трона, и придворные слушали их, затаив дыхание. Даже странно — никто до сих пор не прервал Лилию возгласом или замечанием; потому Мария и считала, что вот сейчас они жили в настоящем ужасе, настолько, что изменяли всем своим привычкам.
— Древняя загадка… — почти прошептал спутник Джошуа, и Мария перевела цепкий взгляд на него:
— Вам это что-то говорит?
— Может быть, — он неуютно поёжился. — Но если это то, о чём я думаю, Лилия права: оно не могло так повлиять на Рагнэйлт. Дело в чём-то другом.
Лилия определённо удивилась тому, что он с ней согласился.
— А я думала, вы ухватитесь за возможность обвинить во всём неизвестную древнюю магию. Лишь бы огородить своего дампира от подозрений.
— У меня есть имя, — сухо заметил Джошуа Ван Хельсинг. — Раз уж я его не скрываю, называйте его.
Мария спрятала улыбку: Джошуа сейчас красиво напомнил о храбрости, присущей его роду. В мире, пронизанном магией, имена имели власть, и прилюдно называть настоящие рисковали только смельчаки, глупцы… и вампиры, разумеется. Последние, впрочем, считали, что слишком сильны, чтобы их можно было как-то подчинить с помощью имён, и в целом — не без причин. Большинство же остальных проживали жизнь не под тем именем, которым их нарекли при рождении, или предпринимали много мер, чтобы защититься от влияния. Мария знала, что Ван Хельсинги выбрали второе. Чтобы показать: они не слабее своих врагов.