Люди нет-нет, да косились на нее, поглядывали, скрывая восхищенный блеск в глазах, да шептались между собой.
А меня охватил странный порыв спеть. Вот серьезно. Никогда такого не было, но странное чувство будто вырывалось из самой души, когда смотрела на незнакомку. Было что-то такое в ней, в лукавом прищуре, тонкой улыбке…
И уже как-то плевать, что в углу бард пытался перепеть шум зала, где отдыхали рыцари после службы, искатели приключений после заданий и просто граждане, после плодотворной работы. Все как по заветам Барбатоса — заслуженная награда после тяжелой работы.
Конечно, не хватало музыки, но…
Дале-далеко, в той стране, где всходит солнце [Охота на лисицу — Green Apelsin]
Ранним утром милый больше не проснется
Льется алая река, лиса смеется
С восточным ветром пусть сказание несется
Начала довольно тихо и немного неуверенно, с непривычки, так как ранее опыта в пении совсем не было, и пытаясь как-то перебить гул голосов. Ближайшие столики обернулись в недоумении, но я не отрывала взгляда от девушки, что удивленно вскинула бровь.
В забытом ныне городе жила девица
Великим самураям от любви не спится
Лица жадные горят. Как не влюбиться?
Но в хитрых девичьих глазах кошмар таится
Не беги за нею, глупый!
По ее следам идут лишь трупы
А зубы крепче чем металл…
Ты попа-ал!
Бард по соседству недовольно фыркнул, но замолчал, а я уже держала голос куда увереннее под веселье девушки, но не сходила с места, так и стоя у лестницы. К неожиданному выступлению прислушивались уже остальные гости. Да и удивленные Итэр с Паймон смотрели.
По улице шагает, бедрами качая
Дурак влюбленный пригласит на кружку чая
Злая вслед кричит жена, свой брак спасая
В нем голос совести сожрет любовь глухая
Под нежным платьем хвостов девять у лисицы
Сведут с ума, дорожкой в гроб ведут ресницы
Жрицей страсти названа, лишь единицы
Оставшись в разуме, не могут с ней смириться
Слышен вдалеке собачий вой
Охота за лисьей головой
Сверкает в темноте оскал
Он попа-ал!
И в норе, где не достанут псы
Тихий шепот раненой лисы
Проклинает та свою любовь:
Яркий мой свет, скажи любишь или нет
Я тобой была пьяна, но дома ждет тебя она
Мою тайну всем открыл, гнев мой тебя погубил
Местью жить мне до конца, полюбила я лжеца-а…
Я закончила и слегка поклонилась девушке, которая вежливо похлопала и махнула рукой, приглашая за столик. Когда я с улыбкой пошла к ней, услышала на фоне возмущение Паймон, которой совсем не понравилось, что их проигнорировали.
— Позвольте угостить в награду за песню столь выдающегося певца, — лукаво улыбнувшись, произнесла мягким, певучим голосом девушка. — Меня зовут Рей. А можно вас звать Цубамэ [яп. Ласточка]?
Села напротив нее и кивнула, не совсем понимая, что значило это имя. Собеседница довольно растянула губы.
Чарльз приблизился к столику с двумя бокалами напитка, в котором уже по запаху узнала сидр. Видимо, запомнил мой выбор, зная, что его хозяин вряд ли будет пить сам то, что налил, отправившись со странным гостем в кабинет. Тот скорее себе виноградного сока нальет, а не алкоголь.
— Прекрасная песня, Цубамэ, моя сестра определенно будет от нее в восторге, — ухмыльнувшись, с долей злорадства произнесла девушка, когда я сделала глоток.
Было заметно по реакции, что с сестрой она соперничала. И эта песня скорее будет как доля мести.
От ее слов я смущенно потерла затылок, да и сама особо не понимала своей реакцией, и что именно дернуло спеть. Вот просто порыв. Странно это.
— Сестра? — ухватила я мысль.
Если Рей из Инадзумы, то у них там был один клан кицунэ, что жили в горах.