Во время представления королеве все мужчины должны были опуститься на одно колено и поднять вверх правую руку. Королева накрывала ее своей рукой, после чего гость должен был прикоснуться к ее руке губами. При этом они должны хранить молчание, а потом, медленно поднявшись на ноги, должны были отвесить поклон ее величеству королеве Англии и его королевскому высочеству принцу Альберту. А дамы, прежде чем приблизиться к королеве, обязаны были отпустить длинный шлейф своего платья, а после традиционного реверанса им приходилось делать несколько шагов назад и при этом не упасть, наступив на эти шлейфы.
Королева Виктория, которая со временем стала такой же настойчивой в вопросах соблюдения придворного этикета, как и принц Альберт, особенно придирчиво относилась к одежде приглашенных. Все замужние женщины должны были носить букли, а незамужние — вуаль. При этом и те, и другие должны были иметь головной убор, украшенный тремя белыми перьями. Те женщины, которые по состоянию здоровья или по каким-либо другим уважительным причинам не могли носить платья с высоким воротом, должны были испросить разрешения лорда-казначея на ношение платья с вырезом под шеей. Как правило, такое разрешению они получали, но королева требовала неукоснительного соблюдения остальных правил — наличия вуали, буклей и белых перьев на головном уборе. Так, например, когда миссис Себастьян Гассиот, которая по причине болезни волос не могла прикрепить к ним оперение и букли, попросила разрешения подстричь коротко волосы, а к шляпке с перьями приделать букли, королева сказала «свое решительное «нет».
Все те мужчины, которым по долгу службы нельзя было носить мундир, должны были одеваться в придворный костюм бордового цвета, бриджи до колен, длинные белые носки, черные башмаки с пряжкой и непременно иметь при себе шпагу или саблю. В более поздние годы правления королевы Виктории пожилым джентльменам было позволено появляться при дворе в бриджах не до колен, а до лодыжек, которые при этом застегивались на пуговицы. В таком случае они производили «то же впечатление, что и длинные носки».
Особые проблемы возникали с одеждой американских министров и других официальных лиц. По старым обычаям, установленным еще государственным секретарем Уильямом Марей, все американские чиновники должны были находиться за границей в «простой одежде американских граждан». В то время американским послом в Англии был Джеймс Бьюкенен, будущий президент США. Королевский церемониймейстер сэр Эдвард Каст не преминул напомнить Бьюкенену, что королева готова принять американского послав любой одежде, однако ей будет крайне неприятно видеть его в простом сюртуке. Поэтому Джеймс Бьюкенен вынужден был появиться при дворе в черном фраке, панталонах, белой жилетке и галстуке. Королева осталась довольна и встретила посла со «снисходительной, но все же доброжелательной улыбкой».
Если взгляды королевы Виктории на одежду своих придворных и гостей вызывали в прессе лишь сатирические, но при этом вполне добродушные отклики, то ее отношение к «дворцовому циркуляру» способствовало уже появлению язвительных упреков. Газеты не без удовольствия смаковали каждую минуту жизни придворных и прежде всего самой королевы и ее семейства. Каждый раз, когда королева и принц отправлялись гулять в сад или парк Виндзорского дворца либо когда принц уезжал в королевские лесные угодья пострелять дичь, все газеты тут же сообщали об этом, не упуская ни малейшей возможности позлословить относительно тех или иных пикантных подробностей. Особый интерес, разумеется, вызывали регулярные приемы высокопоставленных гостей в королевском дворце, которые описывались в мельчайших подробностях. «Ужасный холод, — комментировал один оппозиционный журнал, - никоим образом не навредил черепахообразным голубкам в их новых голубятнях. Правда, слегка пострадали бесхвостые кошки, которых бессердечные хозяева оставили на стенах замка».
А иногда в таких пародиях не было никакой надобности. «Ее Королевское Величество, — сообщала одна из газет, — была чрезвычайно довольна своим пребыванием в Виндзорском дворце и с нескрываемым удовольствием наслаждалась превосходным самочувствием и душевным покоем». А другая газета сообщала, что «Ее Королевское Величество приняла у себя виконтессу Джойслин, после чего они грациозно покатались в парке на двух маленьких пони».
«Я не знаю, — писала своему отцу одна из служанок королевы Виктории, — почему при дворе установилась такая страшная скука. Вечера здесь настолько скучные и тоскливые, что нет слов, чтобы описать их. Королева и ее придворные леди усаживаются за огромным круглым столом и болтают ни о чем, а мы с Флорой сидим за своим столом и работаем. А принц Альберт в это время обычно находится в другой комнате и до позднего вечера общается с джентльменами. Затем он входит в нашу комнату с одним или двумя джентльменами и садится за стол королевы. И так они сидят до половины одиннадцатого, когда по знаку королевы начинают быстро прощаться и расходиться по домам. А мы в это время с облегчением прекращаем работу, и на этом все заканчивается».