— Ваш слуга простужен, сэр? — спросил Крэйвен, как только дверь закрылась, а сам он устроился на стуле. — Он так бледен, и я заметил, что он носит шарф.
— Да, это так, — ответил Квимби. — Бедный старина Перкинс мучается болями в груди.
— Еще и несчастный случай с ногой, да, сэр? — допрашивал Крэйвен.
— Точно, бедняга. Столько свалилось на него.
— Могу я спросить, не была ли эта рана получена во время конфликта в тот вечер?
— Как? Я что-то не понимаю, о чем вы говорите, дружище, — сердито сказал Квимби, уже решивший взять гостя на пушку.
— Я располагаю фотопроизведенным рисунком, который может освежить вашу память, сэр.
— В самом деле? И у вас это… с собой?
— Конечно, сэр.
— Давайте-ка взглянем. — Квимби встал и обошел разделявший их стол.
Крэйвен достал большую металлическую пластину, на которой имелось изображение. Он вручил ее Квимби, тот пробормотал «спасибо», разыгрывая заинтересованное внимание, а сам встал позади Крэйвена.
На изображении был виден Квимби (сбоку, но его вполне можно было узнать), смотревший на кровавую баню в библиотеке. На первом плане была отчетливо различима миссис Корвент, сидевшая на ляжках с оторванной рукой Фанни в зубах. На заднем плане Жаклин пировала над внутренностями Шугэ.
Да, и в самом деле, это изображение было в высшей степени изобличающим.
Дальше произошло все сразу: Квимби швырнул пластину в огонь, схватил с каминной полки большой, тяжелый подсвечник и поднял его, чтобы со всей силы опустить сзади на голову Крэйвена.
— Это была копия, лорд Квимби, — спокойно сказал тот, даже не шевельнувшись при виде гибнущего фотопроизведенного рисунка, скручивавшегося в пепел на каминной решетке.
Квимби помедлил.
— Копия? — повторил он.
— Да, милорд, — заверил Крэйвен. — Это был фотопроизведенный рисунок с оригинального фотопроизведенного рисунка.
— Понятно, — сказал Квимби и опустил подсвечник. — А где же оригинал?
— А вам, ваша светлость, совершенно незачем это знать. В надежном месте, и никто не сможет его найти, если не будет знать, где именно.
— Замечательно.
Квимби поднял подсвечник.
— Ваша светлость, — продолжал Крэйвен, — должен сказать вам, что вы не позаботились закрыть шторы на окнах. Я совершенно четко вижу на стекле ваше отражение.
Квимби глянул туда и увидел, как в зеркале, Крэйвена — тот сидел, а Квимби стоял позади него с поднятым в руке подсвечником. Крэйвен помахал ему, и это взбесило Квимби.
Он еще раз опустил подсвечник.
— Значит, никто не может найти его, этот фотопроизведенный рисунок? — спросил он, адресуясь к отражению Крэйвена.
— Нет, сэр, — улыбнулось оно.
— Тогда мне нет нужды беспокоиться о нем, не так ли? — вел свою партию Квимби.
— Ну, в данный момент, да, сэр, потому что…
Но он так и не закончил это предложение, так как позади него Квимби еще раз поднял подсвечник и на этот раз с тяжелым выдохом опустил его на череп Крэйвена так, что снес всю его заднюю часть. Тело подалось вперед к столу, и на его поверхность с мокрым, хлюпающим звуком брызнули кровь и зловонное серое вещество мозга.
Тело конвульсивно дергалось и издавало тихий стонущий звук. Квимби шагнул вперед и нанес ему второй удар, одновременно выкрикнув «Перкинс».
Моментально дверь кабинета распахнулась, Перкинс торопливо заковылял к столу.
— Поешь, парень, — осклабился Квимби, отступая в сторону и поднося к носу свою руку. В комнате уже остро чувствовался неприятный кислый запах мозга. — Этот тип еще дергается.
— Это очень любезно с вашей стороны, сэр, большое спасибо, — сказал Перкинс, подходя к столу и сдергивая Крэйвена на пол. Он устроился на коленях рядом с ним, и Квимби почудилось, что в свои последние мгновения Крэйвен каким-то образом осознал, что именно должно было с ним произойти — что он почувствовал, как Перкинс разорвал его рубашку, а потом прижался к его животу, и на мгновение тому стало тепло, и тепло обещало удовольствие, пока зубы Перкинса не вгрызлись в мясо, отрывая мягкую, нежную плоть, какой она бывает именно в этом месте. Квимби снисходительно улыбнулся. Он уже знал любимый маршрут Перкинса, изучив за последние несколько дней особое пристрастие своего слуги именно к мясу с груди и живота. Забавно, он вроде бы сблизился с Перкинсом как-то гораздо больше с тех пор, как он умер.
— Я оставлю тебя наедине с нашим другом, Перкинс, если ты не возражаешь, — сказал он, все еще принюхиваясь к своей руке. — Это запах мозгов. Я нахожу его крайне возбуждающим. Я буду в библиотеке, может, ты составишь мне там компанию, когда закончишь.