Они, должно быть, были в Зале Совета. Она вспомнила, как разбилось окно, когда исчезла Аннабель. Это было размытое пятно шума, рассеянный свет: Кристина была сосредоточена на Блэкторнах. На Эмме, с выражением опустошения на лице. На Марке, его тело согнулось пополам, как будто поглощая силу физического удара.
Внутри Гарда было тихо. Опустив голову, она быстро пошла по коридорам, следуя за звуками голосов, в сторону зала. Она повернула в сторону, чтобы подняться на второй этаж по лестнице, которая выступала над остальной частью комнаты, как балкон в театре. Внизу на возвышении была толпа нефилимов. Кто-то (Безмолвные Братья?) убрал разбитое стекло и кровь. Окно вновь было целым.
«Прячьте улики сколько вам захочется», — подумала Кристина, опустившись на колени, чтобы посмотреть через перила балкона. Все уже произошло.
Она могла видеть Горация Дирборна, сидевшего на высоком стуле. Он был крупным костлявым мужчиной, не мускулистым, хотя его руки и шея были покрыты сухожилиями. Его дочь, Зара Дирборн — волосы в аккуратной косе, безупречное снаряжение — стояла позади него. Она не очень походила на своего отца, за исключением, может быть, жесткого выражения их гнева и их страсти к Когорте, фракции внутри Конклава, которая верила в превосходство Сумеречных охотников над жителями Нижнего Мира, даже когда дело доходило до нарушения закона.
Вокруг них толпились другие сумеречные охотники, молодые и старые. Кристина узнала довольно много Центурионов: Мануэля Вилльялобоса, Джессику Босежурс и Саманту Ларкспир среди них, а также многих других нефилимов, которые несли знаки Когорты на встрече. Тем не менее, было немало тех, кто, насколько она знала, не были членами Когорты. Как Лазло Балог, скалистый глава Будапештского Института, который был одним из главных инициаторов Холодного мира и его карательных мер против обитателей Нижнего Мира. Жозиан Понтмерси, она знала, что та была из Института в Марселе. Дилейни Скарсбери преподавал в Академии. Несколько других она узнала, как друзей своей матери: Трини Кастель из Барселонского Анклава и Луана Карвалью, которая управляла Институтом в Сан-Пауло, знали ее, когда она была маленькой девочкой. Все они были членами Совета. Кристина произнесла тихую молитву благодарности, что ее матери здесь не было, что она была слишком занята, имея дело со вспышкой демонов Халфы в Центральном Аламеда, чтобы присутствовать, доверяя Диего представлять ее интересы.
— Нельзя терять времени, — сказал Гораций. Он излучал чувство юмора, как и его дочь. — Мы остались без Инквизитора, сейчас, в критический момент, когда мы находимся под угрозой извне и внутри Конклава. — Он оглядел комнату. — Мы надеемся, что после сегодняшних событий те из вас, кто сомневался в нашем деле, поверят в него.
Кристина почувствовала холод внутри. Это было больше, чем просто собрание Когорты. Здесь проходил набор в Когорту. Внутри пустого Зала Совета, где умерла Ливви. Ей стало плохо.
— Что именно ты имеешь ввиду, Гораций? — спросила женщина с австралийским акцентом. — Будь честен с нами, чтобы мы все понимали одно и то же.
Он немного самодовольно улыбнулся.
— Андреа Седжвик, — сказал он. — Ты была за Холодный мир, если я правильно помню.
Она выглядела ущемленной.
— Я не думаю много о жителях Нижнего Мира. Но то, что произошло здесь
сегодня…
— На нас напали, — сказал Дирборн. — Предали, напали, изнутри и снаружи. Я уверен, вы все видели то же, что и я — знак Неблагого Двора?
Кристина вспомнила. Когда Аннабель исчезла, унесенная через разбитое окно зала, словно невидимыми руками, в воздухе мелькнуло единственное изображение: сломанная корона.
Толпа одобрительно зашепталась. Страх повис в воздухе, как миазмы. Дирборн явно наслаждался этим, оглядывая комнату почти облизывая губы.
— Неблагой Король нанес удар в сердце нашей Родины. Он насмехается над Холодным Миром. Он знает, что мы слабы. Он смеется над нашей неспособностью принять более строгие законы, сделать что-то, что действительно контролировало бы фейри…
— Никто не может контролировать фейри, — сказал Скарсбери.
— Именно такое отношение ослабляло Конклав все эти годы, — отрезала Зара. Отец снисходительно улыбнулся ей.
— Моя дочь права. — сказал он. — У фейри есть свои слабости, как и у всех жителей Нижнего Мира. Они не были созданы Богом или нашими ангелами. У них есть недостатки, и мы никогда не использовали их, но они используют нашу милость и смеются над нами.