– Хорошо, – кивнул шеф. – Отдашь мне, я вручу им лично, скажу, чтоб пошустрей работали. Агентов отправлю сегодня же. Когда ты возвращаешься?
Юноша на секунду задержал дыхание и быстро сказал:
– Сир, я бы хотел разобраться с этим делом сам. Если вы позволите.
– Сам? – Бреннон остро взглянул на него. – Почему?
– Потому что я знаю, что это за знаки. Это Бар Мирац, тайное учение джилахских мистиков и магов. Но если об этом узнают в городе… будет то же, что и всегда, – чуть слышно закончил Элио.
– Гм… мда. Однако, – сказал шеф и задумчиво побарабанил пальцами по заметкам. – Ситуация не из приятных. А ты справишься?
– Да! – пылко вскричал Элио, вспомнил про бесстрастность и добавил: – Я сделаю все, чтобы защитить общину.
– Ладно, действуй. Отчитываться будешь мне, каждые два дня. В случае необходимости я тут же вышлю тебе в помощь агентов.
– Спасибо, сир, – ответил юноша, уже раскаиваясь в тех мыслях, которые допустил о синьоре Бренноне. Конечно, он бы не запретил!
– А этот Реджинальд Скотт – как он тебе? Вменяемый? Сработаетесь?
– Он… – Элио на миг запнулся. – Он не чинил мне препятствий и согласился не впускать никого в дом, но он… несколько странный, сир.
– Странный? В каком это смысле?
– Мне кажется, ему очень нравится магия и у него к ней какой-то особый интерес.
– Так что же тут странного?
– Но он же полицейский!
– Ну, я тоже им был, – добродушно усмехнулся шеф и похлопал Кусача по загривку.
Элио покраснел.
– Простите, сир.
– На всякий случай я спишусь с местным полицейским начальством. Кто у них там сидит, дай бог памяти… Фред Абернаут? Вроде бы он. Если начнут артачиться – буду влиять через министерство. Теперь насчет образцов. Как ты их ко мне переправишь?
– У меня есть прыжковый амулет. Я заверну их в пакет, обмотаю цепочкой амулета и настрою его на прыжок в замок, в вашу приемную.
– Ладно, – с некоторым сомнением ответил шеф. – Только нацелься поточнее. Тебе что-нибудь нужно? Ну, кроме оружия?
– Пока нет, сир.
– Хорошо. Можешь сказать Скотту и остальным, что ты агент Бюро. Значков у нас пока нет, так что… – Бреннон взглянул на лист бумаги с пометками, где еще были какие-то рисунки, и проворчал: – Кардинал пристал ко мне с этими чертовыми значками, как будто мне делать больше нечего! Обязательно надо что-то изобразить и всем раздать! У тебя есть какие-нибудь идеи на этот счет?
– Нет, сир.
– Проклятие! Ни у кого нет! Ладно, как-нибудь сам справлюсь. Не забудь насчет образцов и постарайся не угодить ими в миску Кусача. У него по весне повышенный аппетит.
Элио постучался и спросил:
– Элаим[1], к вам можно?
– Конечно! – добродушно донеслось из-за двери. – Входи, дитя!
Элаим Мерхаив, как всегда, был окружен стопками книг, свитков, рукописей и выглядывал из них, как солдат – из амбразуры. Сейчас он полировал тряпочкой камни из своей коллекции минералов. Увидев Элио, он приветливо улыбнулся и указал на кресло с потертой обивкой и вышитыми подушками.
Юноша присел на край кресла и спросил:
– Вы уже слышали про дом?
– Какой дом?
– В котором мэрия хотела устроить библиотеку для нескольких школ?
– Нет, а что с ним? – с любопытством спросил элаим: он редко выбирался из своего флигелька, пристроенного к дому гостеприимства, где принимала гостей общины тетушка Голда, сестра Мерхаива.
Романте коротко рассказал о том, что случилось, а когда он закончил, элаим удивленно спросил:
– Постойте, вы заходили в этот дом? Но зачем?
Элио глубоко вдохнул (начиналось самое трудное) и сказал:
– Это моя работа.
– Ходить по старым домам? Вы учитесь архитектуре или помогаете почтенному батюшке в продаже домов?
Элио растерянно замер. Ему как-то не приходило в голову, что кто-то может заходить в подозрительные старые дома с такими мирными целями.
– Я… нет…
Отец Паоло, обучавший его стрельбе, отвечал на такие вопросы: «Я ищу, преследую и уничтожаю зло». Но Элио вряд ли смог бы произнести это вслух. Хотя бы потому, что отец Паоло смотрел на окружающих с высоты в шесть с половиной футов и по ширине плеч мог обойти Самсона в его лучшие годы.
– Я нашел в доме кое-что. – Романте достал из кармана блокнот, открыл и протянул элаиму. – Вот, взгляните. Эти знаки были вырезаны в нишах, где покоились тела.
Мерхаив укрепил на переносице пенсне и внимательно изучил рисунок.
– Нехорошо, – после секундного молчания произнес элаим. – Очень нехорошо.