Орлеанский дом, основанный братом короля Карла VI, деда Людовика XI, владел землями в Орлеанской области, в Валуа, Ангумуа (всего 5000 кв. км). Этот дом прославится, не создавая особой опасности для трона, благодаря поэту Карлу Орлеанскому и незаконнорожденному Дюнуа, бывшему соратнику Жанны д'Арк. Отношения между этим знаменитым воином и новым королем теплотой не отличались. Дома Анжуйский и Бургундский (о которых речь пойдет дальше) были обязаны своим появлением семейству и наследникам короля Иоанна Доброго, прапрадеда Людовика XI. Провинция Анжу, управлявшаяся славным королем Рене, а также его братом и сыном, состояла из самой области Анжу плюс Прованс и Барруа (всего 32 000 кв. км) с дополнительными землями в Лотарингии и Неаполе. Алансон (6000 кв. км) принадлежал брату первого короля Валуа (умер в 1350 г.). Бурбоны, последующая судьба которых от Генриха IV до Хуана Карлоса сегодня, включая и Людовика XIV, будет невероятно удивительной, произошли от младшего сына Людовика Святого (умер в 1270 г.). Бурбоны обладали 38 000 кв. км в самом центре королевства (земли Бурбонне, Оверни, Фореза, Божоле). Наконец, Бретань. Она досталась от внука брата Людовика VII (умер в 1180 г.), женившегося в 1213 году на законной наследнице герцогства.
Заметим, что по праву женского наследования независимость Бретани имела более солидное юридическое основание, чем бургундские земли. Последним удалось на время выйти из-под власти королевской короны лишь в результате отклонения от норм феодально-династического наследственного права. Это отклонение могло стать и необратимым, но никогда таким не стало.
Риск самоопределения крупных княжеств еще больше усугубился после того, как Людовик XI в 1461 году передал Берри (14 000 кв. км) своему младшему брату «месье Шарлю». Молодой король оказался перед лицом глобальных опасностей в результате претензий на его территории со стороны двух «крутых рогов» (Бретань, Бургундия) и уязвимости «мягкого подбрюшья» — Бурбонне. К проблемам этих разбросанных образований, которые постепенно определили генеалогию Капетингов, прибавлялись другие заботы, связанные с существованием нескольких крупных феодальных родов, не относившихся к монаршей семье и обосновавшихся на юго-западе страны (Альбре, Арманьяк, Фуа).
Центральной проблемой была бургундская, которая будет решена силовым путем лишь в конце 16-летнего правления Людовика XI. Бургундские земли были выделены Иоанном Добрым в 1361 году в пользу своего младшего сына Филиппа Смелого. Это могло бы создать в крайнем случае лишь «франко-французскую» проблему — простой спор между золотолилейным сувереном и его дижонскими кузенами, теоретически подчиненными его персоне как королю Валуа. Однако наследники Филиппа Смелого до крайности запутали дело, расширив свои домены (за счет ловко задуманных браков) вплоть до нидерландских территорий и южных провинций Голландии, где были распространены романские языки: Льеж, Намюр… Таким образом они установили контроль над одним из двух главных центров торгового капитализма — антверпенским полюсом (второй полюс — североитальянские земли, за которые будет бороться Людовик XII). «Бургундская» цивилизация — полуфламандская, полуфранкофонская — утвердилась в XV веке со своими частично централизованными институтами, зачастую скопированными с институтов Валуа: Большой совет, Парламент, Генеральные штаты. Сохранялось влияние и романского права. Утонченный стиль жизни «бургундского» двора послужит образцом для католической Европы, зачарованной золотым руном. Появление этой цивилизации сопровождается расцветом культуры. Она воплощается в трудах историков Шастеллена и Монстреле, в скульптуре Слутера и монастыря Шампмоля, в живописи Ван Эйка («Мистический агнец») и Ван дер Вейдена. Было ли это сформировавшееся государственное образование, где виноделы Бургундии, как отделившиеся от Франции ветви соседствовали с купцами Брюгге на подступах безграничной Германии, жизнеспособным? Могло ли оно составить ядро Лотарингии — посредника между латинянами и германцами? Этого не произошло.