– А от вас пахнет краской… – смутившись, немного обиженно проговорил омега.
– Скорее растворителем. Простите, это профессиональное, – я добродушно рассмеялся. – Можно узнать ваше имя?
– Простите, конечно, это так невежественно с моей стороны. Я Оливер Стоун.
– О-л-и-в-е-р, – я медленно повторил его имя, смакуя каждую букву на языке, словно новое неизведанное лакомство.
– Вы очень удивили меня, признаться, даже несколько напугали. Если быть откровенным, я представлял вас совершенно иначе. – Мне было приятно видеть, как меняется выражение на его лице – удивление, недоумение, неловкость, сомнение, нерешительность, испуг – как спадает маска небрежности, оголяющая его истинные чувства. – Ну так что, вы возьметесь за этот заказ?
– Я с огромным удовольствием поработаю с тобой, мой прекрасный Олли!
Все свободное время с той самой встречи я проводил в мастерской: дни напролет восстанавливая по памяти его образ – тонкие изнеженные руки, острые ключицы, белоснежные локоны волос. Я был опьянен нахлынувшей волной вдохновения и упивался приливом творческих сил, забывая прерываться на сон и еду.
Он пришел ровно через неделю, как мы и договаривались.
– Проходи, располагайся! Антуража и декораций, как видишь, у меня нет, но я могу воссоздать на картине любой образ по желанию заказчика. Извини, из мебели у меня только софа, поэтому прими удобную позу и постарайся не двигаться. – Я расхаживал вдоль мастерской, собирая все необходимое: мольберт, холст, краски, растворитель, кисти, палитру. Удовлетворенно осмотрев рабочее место, я обернулся. – Если ты готов, то мы можем начина...
Но договорить фразу мне так и не удалось. Оливер лежал на софе абсолютно обнаженный, оперевшись на одну руку, вытянув свои длинные стройные ноги, и самодовольно широко улыбался, явно наслаждаясь произведенным эффектом.
– Я думал, мы будем рисовать портрет, – хмыкнув, я закатал рукава, готовясь приступить к работе.
– В прошлый раз ты так красиво и заманчиво расписывал про алый бархат и мягкий мех, ласкающий мою кожу, что я просто не мог отказаться!
– Уверен, ты не пожалеешь! А теперь приподними подбородок, еще немного, и чуть влево. Вот так, замри. А левую руку положи на бедро. Да, так, немного согни локоть, – я внес последние корректировки, добившись идеальной позы, поправил прическу, позволив нескольким прядям свободно ниспадать на лицо. – Превосходно! Постарайся не менять положение, пока я набросаю эскиз.
– И часто ты рисуешь обнаженную натуру? – явно заскучав и устав от долгого нахождения в одной неизменной позе, Оливер решил прервать затянувшееся молчание.
– Довольно часто. Мои работы в стиле «ню» крайне популярны.
– Уверен, в этой мастерской побывало немало молодых симпатичных натурщиков, готовых на все ради великого мастера. У тебя когда-нибудь был секс с клиентами?
– Бывало, – я ухмыльнулся, – не вижу в этом ничего предосудительного, если есть взаимное желание и оба партнера не против.
– Вот как, и кто обычно проявляет инициативу? – омега довольно улыбнулся и хитро прищурился.
– Признаться, я никогда не задумывался об этом. Не разговаривай, я как раз работаю над лицом!
– Но сейчас ты тоже возбужден!
– Не удивительно. Передо мной прекрасный обнаженный юноша, с абсолютно совершенными пропорциями, задающий непристойные провокационные вопросы.
– Могу я посмотреть, что у тебя получается? – До того, как я успел воспротивиться, он плавно скользнул с софы и, совершенно не стесняясь своей наготы, грациозной походкой подошел ко мне вплотную, с интересом разглядывая свое изображение на картине. – Действительно, очень красиво! Как странно, ты рисуешь пальцами? Никогда о таком раньше не слышал, что это за техника?
– Мне нравится дотрагиваться до твоего тела через холст, – я обмакнул пальцы в краску и мягко коснулся полотна, проводя плавные линии вдоль талии, словно поглаживая, – повторять мягкие изгибы твоего тела, ласкать тебя.
Переведя взгляд с полотна на мои пальцы, скользящие по холсту, он нежно коснулся моей руки и, отстранив ее от картины, приложил к своей обнаженной груди, без тени смущения глядя мне прямо в глаза:
– Я же сейчас здесь, прямо перед тобой. Ты можешь коснуться меня, если хочешь.
Он был возбужден, ладонью я чувствовал жар его тела и прерывистое дыхание, как рвано вздымается его грудь под моей рукой и как гулко бьется сердце. Скользнув вверх, оставляя влажный след от краски на его коже, я нежно коснулся острых выпирающих ключиц, пробежался пальцами вдоль длинной шеи, заметив, как быстро бьется жилка, дотронулся до подбородка, повторяя идеальные линии скул, и прикоснулся к пухлым губам, заставляя его чуть приоткрыть рот. Он среагировал молниеносно, обхватив мои пальцы губами, скользя вдоль поверхности горячим языком, погружая их в жаркую глубину своего рта.
«Паршивец, знает же, как меня завести!» – я довольно улыбнулся. – Продолжай!
По-прежнему не сводя с меня глаз, одной рукой он начал распутывать завязки на поясе домашних брюк, другой активно лаская мой возбужденный член через легкую ткань. Опустившись на колени, удовлетворенно оценив то, с чем ему сейчас предстоит работать, в предвкушении бегло облизнув пухлые губы, он вобрал меня так глубоко, как только мог, практически до самого основания.
Шумно выдыхаю, стараясь дышать животом, и запускаю руки в волнистые локоны, насаживая его еще глубже. Не сопротивляется, позволяя мне задавать ритм и глубину, максимально расслабляя горло.
«А он хорош!» – перебираю волосы, с удовольствием замечая, как белоснежные пряди окрашиваются и слипаются в моих руках. – «Даже слишком хорош!»
С силой дергаю его за волосы, властно притягивая для поцелуя. Послушно поднимается, выпуская мой член изо рта с пошлым хлюпающим звуком, и я жадно впиваюсь в его губы, ощущая маслянистый привкус краски и собственной смазки.