Ее маленькая рука дрожала в моей, как умирающая птица.
— Я видела, как Елизавета приносила клятву.
Я хотела солгать, чтобы не отравлять ей последние мгновения жизни. Но вместо этого сказала правду, словно мой дар вдруг пробудился и заговорил через меня.
— Ваше величество, Елизавета не сохранит в Англии католическую веру. Но она сделает для Англии нечто большее и лучшее. Надеюсь, сейчас вы это понимаете. Елизавета станет другой. Трон сделает ее лучше. Она научит наш народ тому, что каждый человек должен слушать голос своей совести и искать свой путь к Богу. Елизавета приведет Англию к миру и процветанию. Вы сделали для Англии все, что было в ваших силах. У вас хорошая преемница. Елизавета никогда не будет такой, какой были вы, но она будет хорошей английской королевой. Я это знаю.
Мария чуть приподняла голову. Ее глаза открылись. Я в последний раз увидела ее прямой, честный взгляд, устремленный на меня. Потом она закрыла глаза и замерла.
Мне не хотелось смотреть на слуг, торопящихся в Хатфилд. Я сложила в заплечный мешок все необходимое, взяла Дэнни за руку и спустилась к реке. Там я наняла лодку, довезшую нас до Грейвсенда. Разыскав корабль, я показала капитану записку сэра Роберта. Капитан пообещал взять меня, но сказал, что придется подождать еще день или два. Так оно и вышло. На третий день мы с Дэнни поднялись на борт небольшого парусника и поплыли в сторону Кале.
Дэнни был в восторге от путешествия по морю. Ему нравилась палуба, качающаяся под ногами, плеск волн, поскрипывание снастей и хриплые крики чаек. «Море!» — то и дело повторял малыш. Потом он обнял ручонками мое лицо. Темные глаза Дэнни радостно сияли. Ему не хватало слов, чтобы выразить наслаждение, какое он испытывал сейчас.
— Море! Мама! Море!
— Что ты сказал? — оторопела я.
Он еще ни разу не произносил моего имени. Я ждала, когда же он назовет меня Ханной. Странно, но я никогда не думала, что однажды он назовет меня мамой.
— Море, — в который раз повторил Дэнни и зевнул, устав от избытка впечатлений.
Я не узнала Кале. Город лишился славы неприступной крепости. В крепостных стенах зияли проломы, а в местах штурма камни были черными от застывшей смолы и копоти. Когда мы вошли в гавань, лицо капитана помрачнело: он увидел остовы английских кораблей, сожженных прямо на рейде. Мне почему-то вспомнилось сожжение еретиков. Зрелище было тяжелое, но капитан отличался выдержкой военного. Он шумно, с вызовом, опустил сходни. Я подхватила Дэнни и сошла на берег.
Все это было похоже на сон. Я увидела развалины дома, где умер мой отец и откуда мы с Мари бежали в страшный день вторжения. Я шла по знакомым улицам и с трудом узнавала их. Здания стояли без стен и крыш. Тяжелее всего была участь домов с соломенными крышами: они сгорели дотла.
Я не хотела идти туда, где жила семья Дэниела. Меня пугала возможность увидеть почерневшие развалины. Если дом каким-то чудом уцелел и его обитательницы тоже, я не знала, как себя вести с матерью и сестрами Дэниела. А вдруг его мать, не пожелав ничего слушать, заберет у меня Дэнни? Но еще страшнее было бы оказаться возле разрушенных стен.
Главное, Дэниел жив, и он совсем рядом. Все остальное потом. Один из матросов поднял над головой белый флаг, и мы направились к коменданту крепости. Там нас уже ждали. Комендант довольно вежливо встретил нас и затараторил по-французски. Чувствовалось, капитан понимал лишь отдельные слова. Его лицо мрачнело. Наконец, воспользовавшись паузой, он нарочито громко и медленно сказал:
— Я приплыл сюда за пленными англичанами. По договору, их должны освободить. Я хочу их увидеть и отвести на наш корабль.
Комендант либо не знал английского, либо делал вид, что не знает. Тогда капитан повторил свои слова, и голос его прозвучал уже напряженнее.
— Капитан, здесь нужно говорить по-французски, — шепнула я. — Давайте я переведу коменданту ваши слова.
— Замечательно, — обрадовался он и тоже шепотом добавил: — Впервые вижу болвана, который не знает английского.
Я подошла к коменданту.
— Мсье комендант, капитан Гаттинг приносит вам свои извинения за то, что не говорит по-французски. Я готова переводить ему ваши слова. Я — мадам Карпентер, жена одного из пленных, за которого был уплачен выкуп. Капитан прибыл сюда за остальными пленными. В гавани их ждет наш корабль.