Когда на следующее утро Нир-ят пришла и увидела рану Дар, она потеряла всякое приличие. Она бросилась к Дар и обняла её, издавая при этом стон. У Дар потекли слезы из глаз, когда она поняла, что ее сестра плачет.
– Со мной все в порядке, Нир, – сказала она, поглаживая густые волосы Нир-ят. – Я выздоравливаю. Моя рана выглядит хуже, чем кажется.
Нир-ят успокоилась. Когда она отступила назад, чтобы осмотреть Дар, ее настроение изменилось. Она усмехнулась, увидев золотую ленту на голове Дар.
– Младшая сестра – Мут-Маук!
– Младшая? Мне двадцать пять зим. Значит, я старше тебя.
– Тва. Эти зимы не считаются. Ты родилась этим летом, так что это твоя первая зима. Твое место на соске мутури.
– В следующий раз, когда я буду голодна, я скажу ей, что ты так сказала.
Это замечание заставило Нир-ят зашипеть. Дар тоже зашипела, так естественно, словно всю жизнь так смеялась.
– Мне приятно видеть тебя, Нир. Я скучала по тебе.
– Я тоже по тебе скучала. Тир тоже. Нир-ят улыбнулась. – Особенно она скучает по нашей комнате. Мутури переселила нас из комнаты, как только ты уехала в Тайбен.
Потому что она не ожидала моего возвращения, подумала Дар, оставив это предположение при себе.
– А где же Тир? Я думала, она придет с тобой.
– Она в клановом зале Тока. – Нир-ят усмехнулась. – У нее там велазул.
– Это серьезно? – спросила Дар, радуясь, что у сестры наконец-то появился любовник.
– Она ушла туда пешком в такую погоду. Что скажешь?
– Но он будет ее первым велазулом!
Сестра Дар улыбнулась.
– Помнится, я говорила тебе то же самое про Ковок-ма. – Один взгляд на лицо Дар заставил Нир-ят пожалеть о своих словах. – Прости меня. Я не знала, что он тебе небезразличен.
– Не стоит, – сказала Дар. – Кат-ма не благословит нас.
– Но голова не властна над грудью. Мне грустно за тебя.
– Мутури рассказала тебе о нашем разговоре? – спросила Дар, желая поговорить о чем-нибудь другом. – Ты знаешь, что случилось в Тайбене?
– Хай. Но поговорим о нашем брате. Почему он остался там?
– Зна-ят там, чтобы исполнять мою волю. Сыновья будут охранять новую королеву вашавоки, но не будут убивать за нее.
– Значит ли это, что они больше не будут умирать в битвах?
– Хай.
– Это радостная новость! Вы многого добились!
– Ты выглядишь удивленной, – сказала Дар. – Разве Мутури не сказал тебе?
– Тва. Она считает, что ты не годишься для правления.
– Возможно, она права. Я мало знаю о том, как быть Великой Матерью. Другая может оказаться более подходящей.
– Я должна рассказать тебе историю, – сказала Нир-ят. – Историю о бабушке.
Резкая смена темы Нир-ят озадачила Дар, как и ее нотка срочности.
– Что это за история?
– Бабушка была Великой Матерью до Зет-ят. Я была близка с ней. Она часто навещала старого короля вашавоки и научила бы меня речи вашавоки, если бы мутури не возражала.
Нир-ят бросила на Дар многозначительный взгляд.
– Мутури не любит вашавоки.
Затем она продолжила свой рассказ.
– Пять зим назад бабушка заболела. Вода наполнила ее легкие, и Дин-ят сказала, что скоро она присоединится к Мут ла. Говорят, что Великие Матери видят глазами Мут ла, как приближается смерть, и могут узнать, кто станет следующей королевой. Бабушка выбрала Зет-ят, та же Великая Мать выбрала тебя.
– Она выбрала меня, потому что у нее не было другого выхода, – сказал Дар. – Я была там только матерью уркзиммути.
Нир-ят проигнорировала замечание Дара.
– Тебе следует знать, что бабушка не присоединилась к Мут ла после дарования Фатмы. Она осталась в этом мире.
– Она выздоровела? – спросила Дар.
– Как она могла? – ответила Нир-ят. – Она была мертва.
– Я в замешательстве.
– Когда мать принимает Фатму, она и ее дух становятся единым целым. Когда Великая Мать передает Фатму другой, ее дух уходит.
– Так что же произошло? – спросила Дар.
– Бабушка стала призраком, и с ней обращались как с призраком. Никто с ней не разговаривал. Все вели себя так, словно ее не было.
– А если я передам Фатму...
– Я не говорю о тебе, – быстро сказала Нир-ят. – Мне запрещено говорить о том, что произойдет.
– Запрещено мутури?