Он вынул бутылку молока и брикет масла в обертке и выложил их на стол. Достал с полки сахарницу, а из ящика стола пару чайных ложек и нож. Затем оба они уселись за стол.
— Собираюсь вскоре выйти на дело, — сказал Арчи. — Эти четыре сотни у меня последние.
— Ага, — буркнул Алекс.
— Я прямо как ты, — продолжал Арчи. — Получаю долю и бездельничаю. И не выхожу на дело, пока деньги не кончаются.
— Да, но я держу свои денежки в банке, — заметил Алекс, — а не в кофейнике.
— Я не доверяю банкам, — ответил Арчи. — Слушай, парень, этот тост совсем сгорел!
— Ты же сказал, сойдет.
— Это было прежде, чем я попытался его съесть. Сколько уже там, на улице, льет?
— Все утро.
— Что делать человеку в такой день? — спросил Арчи, мрачно уставившись на струйки дождя, текущие по стеклу кухонного окна.
Они пошли посмотреть дублированный порнофильм, затем поднялись по Амстердам-авеню. Все еще лил дождь, но уже не так сильно. Прижавшись друг к другу под черным зонтом, они шлепали по лужам, пока не нашли бар, где можно было заказать ленч. Ростбиф уже кончился, зато было хорошее постное пастрами, и они оба заказали его с ржаным хлебом, взяли по большой кружке пива и порции жареной картошки. Местечко было тихим, если не считать бейсбольного матча по телевидению и случайных критических замечаний кучки чернокожих у стойки.
Дейзи вошла в бар минут в десять четвертого. Она была светлой негритянкой без одной ноги, но все остальное было при ней. У нее было узкое египетское лицо с родинкой слева от крупного рта, почти без морщинок. Годы шли мимо нее, если учесть, что она работала проституткой с шестнадцати лет.
Они сидели в закутке в красных ледериновых креслах. Дейзи сразу их заметила. Она была в залитых дождем темных очках и желтом клеенчатом непромокаемом плаще. Сняв плащ и повесив его на крючок возле закутка, она захромала к ним. Под плащом на ней была ее рабочая одежда — сиреневое атласное облегающее платье с глубоким вырезом. Белье под ним отсутствовало. На ее единственной ноге красовалась кожаная туфелька на высоком каблуке и с ремешком на щиколотке. Усевшись, Дейзи пожаловалась на погоду и протерла очки бумажной салфеткой. У нее были узкие янтарные длинные глаза, слегка поднятые к вискам. Она взяла тарелку с картошкой и посолила ее, не спрашивая позволения ни у Алекса, ни у Арчи. Поклевывая картошечку, стала рассказывать им, что из-за дождя ожидает насыщенного дня. Когда льет, клиент так и прет. А где клиент, там большой спрос на Дейзи. Она не понимала собственной популярности.
— Я уже не девочка, — говорила она. — Честно говоря, за неделю до Рождества мне стукнет тридцать шесть. На улицах полно молоденьких, лет по восемнадцать-девятнадцать, они только-только начали, они хорошенькие как картинки. Так что дело не в моей молодости или привлекательности, это уж точно.
— Тогда в чем? — спросил Алекс.
— Знаешь, что я думаю? — спросила Дейзи.
— Что? — Алексу и в самом деле было интересно. Он знал, что она зарабатывает больше, чем любая шлюха в Гарлеме, и часто спрашивал себя, почему.
— Я думаю, это из-за ноги, — сказала Дейзи. — Наверняка из-за ноги. Как только клиент видит меня на костылях, он сразу решает, что я беспомощная, и если он меня купит, так я буду в полной его власти. А если я не стану делать того, что он хочет, он возьмет мои костыли и выбросит их в окно. Я не говорю о педиках, я говорю об обычных клиентах. Большинство лохов боятся проституток — точнее, боятся женщин вообще, потому-то и идут в первую очередь к проституткам. У меня только одна нога, и это заставляет их думать, что я слабая, а они, понимаешь ли, большие сильные жеребцы, вот и все. Дело в моей беззащитности.
— Ну, может, и так, — согласился Арчи.
— Я не думаю, что это единственная причина, почему мужчины ходят к проституткам, — сказал Алекс. — В смысле, что они боятся женщин.
— Именно поэтому, потому что с честными девушками у них это никак не проходит, — уперлась Дейзи.
— Нет, я думаю, многие идут к проституткам потому, что они, по идее, профессионалки, и от них можно ожидать хорошего орального секса или чего еще. Я так думаю.
— У меня был один клиент, — сказала Дейзи, — так стоило только мне задрать юбки и показать ему мою культю, так у него сразу же вставало, — сказала Дейзи.
— Ну и педик, — покачал головой Арчи.
— Ни хрена не педик, — возразила она. — Я со многими такое проделывала, хотя не все заводились так быстро, как он. Эта культя прямо-таки с ума их сводит, не знаю почему.
— Значит, они культюристы, вот и все, — сказал Арчи и рассмеялся.
— У меня тут есть еще один, — продолжала Дейзи. — Миллионер. Может позволить себе самых дорогих девочек по вызову, прямо-таки лошадок. Вместо этого звонит мне из Уэстчестера раз в неделю как по часам. Каждый четверг с утра Его жена тогда отправляется в город по магазинам. Как только он звонит, я прыгаю в такси и еду в Пост-Миллз.
— Может, его жена и сама культюристка, — попробовал переплюнуть Арчи Алекс, поглядывая на него в ожидании одобрения.
— Видели бы вы, как этот кот трахается, — сказала Дейзи. — Ему шестьдесят четыре года, но, Богом клянусь, он прямо как жеребец!
— Ну, возраст тут ни при чем, — ответил Алекс. — Я про это книжку читал.
— Да в книжках одно дерьмо, — отрезала Дейзи.
— Да у Алекса штучка во-от такая маленькая, — доверительно сообщил Арчи и показал указательным и большим пальцами.
— Да-да, — рассмеялся Алекс.
— Каждый четверг, — сказала Дейзи, — как по часам. Платит по сотне баксов и за проезд на такси. Нужно бы вам пошарить в его квартирке, когда его там нет. Это как раз на большом озере, вам стоит туда прогуляться.
— Где, ты говоришь, это местечко? — спросил Арчи.
— В Пост-Миллз.
— А где эта дыра?
— Я же говорила — в Уэстчестере. Рядом со Стамфордом.
— Стамфорд — это же в Коннектикуте, — сказал Арчи.
— Да, прямо за границей штата. За границей Нью-Йорка. Что я, не знаю, где Уэстчестер? Арчи, я знаю, хрен его дери, где он.
— Ладно, Уэстчестер.
— Два теннисных корта, плавательный бассейн, большой черный «Кадиллак» у подъезда. Еще одна машина — из тех маленьких, заграничных. Не знаю, как называется.
— «Фольксваген»? — спросил Арчи, подмигнув Алексу.
— Нет, какой там «Фольксваген». Из дорогих. Думаю, есть и еще одна, иначе как его жена добирается до города? Я как-то его спросила — не будет ли он против, чтобы у него была одноногая горничная, поскольку я бы его три-четыре раза в неделю даром обслуживала, только бы пожить в таком доме. Он сказал — нет, жена догадается. Миллионер, у него пять слуг, и все они свободны в четверг. — С резким южным акцентом она добавила: — Это потому, что по четвергам он измеряет глубину моей души.
— А каков этот дом изнутри? — спросил Арчи, и Алекс повернулся к нему, потому что он вдруг заговорил очень серьезным и очень профессиональным тоном.
— Да я никогда там не бывала, — ответила Дейзи.
— Хорошо, а где же вы тогда встречаетесь? — спросил Арчи.
— У него мастерская в лесу за домом. Там мы и встречаемся. Вам надо там пошуровать. Арч, я не дурю тебе голову, этот тип настоящий миллионер.
— Как его зовут? — спросил Арчи.
— Ну, знаешь ли, я не выдаю имен постоянных клиентов, — ответила Дейзи.
— Ты что, священник? — спросил Арчи.
— Это непрофессионально, — с достоинством ответила Дейзи.
— Значит, этот тип миллионер? — сказал Арчи.
— Да.
— Оплачивает тебе такси туда-обратно и каждый четверг выплачивает сотню баксов, — продолжал Арчи тоном насмешливого недоверия. Алекс понял, что он дразнит Дейзи, чтобы выудить у нее фамилию этого типа. — Теннисные корты, плавательный бассейн, мастерская в лесу, яхта… ты ведь сказала, у него и яхта есть?
— Нет, я про яхту не говорила, но у него есть большой скоростной катер, прямо там, в частном доке.
— Могу поспорить, что док тоже большой, — сказал Арчи. — Как ты там сказала, насколько он большой? — Он широко развел руки: — Такой, а, Дейзи?