Испытание оказалось бесполезным. Её истовые молитвы, словно детские желания, загаданные при виде падающей звезды, остались неуслышанными.
Следующим же утром Саския ушла на юг, поклявшись никогда не возвращаться.
Варварка растянулась на земле; её длинные конечности ныли от бездействия. Скоро рассвет, но сон так и не шёл к девушке. На его месте расположилась беспокойная истощённость, характерная для людских городов. Из всех проклятий, известных цивилизации, это было наихудшим: жить в полусне во время бодрствования и наполовину бодрствовать во время сна.
Вернулись видения Саскии – кошмары об огромных золотых драконах, закрывающих солнце ослепительными крыльями, о тварях с шёлково-гладкой чешуёй цвета сажи и о белых драконах, гонящих перед собой дыхание зимы. Чудовища сплошным потоком лились из северных земель, словно крылатая чума, штурмуя стены городов и оставляя разруху на своём пути.
И в каждом сне, в определённый момент, самый большой и старый дракон с пятнистыми от возраста чешуйками и затуманенными глазами, тлеющими словно угли гаснущего костра, манил её когтем, и три слова громом раздавались в её голове: «Присоединяйся к нам».
Даже воспоминания об этом оказалось достаточно, чтобы варварка вздрогнула. «Да, подумала она. – Сон может подождать».
Саския резко выдохнула, тоскливо уставившись в ночное небо. Во время охоты с отцом она научилась следить за движением звёзд на небосклоне, но уже многие недели она не замечала изменений Селуны. Она пришла на юг, надеясь оторваться от своего проклятия, но в итоге всё, что она потеряла, оказалось тем, что она больше всего ценила. Северянка знала, что больше не может оставаться с Химерами, но куда ещё податься изгнанному собственным народом?
Звон металла разбил хрупкую ночную тишь. Саския поднялась и отправилась к источнику приглушённого звука.
Томбли явился в конюшню, и теперь вёл одностороннее сражение с пленённым псевдодраконом. Он осыпал прутья решётки ударами боевой дубины, наполняя ночь пьяным гоготом.
- Пляши, могучий вирм! – требовал он. – Отрабатывай еду!
Шипастый хвост змею отрезали на следующий же день после атаки на Саскию; существо осталось беззащитным перед жестокостью дворфа.
Варварка неслышно скользнула в тёмные тени стойла.
Капитан снял с пояса кольцо с ключом, звеня им вне досягаемости пленного создания.
- Давай, милашка, покажи, как ты злишься.
- Нет? – через некоторое время разочарованно протянул Томбли. Прицепить связку обратно у него не получилось, поэтому он отложил ключ в сторону и заменил дубину на свой кинжал. – Бесполезная ящерица. Лучше тогда продать тебя магам на органы, а из шкуры сшить себе сапоги.
Варварка вышла из тени, обрушив на Томбли оба кулака с такой силой, что свалила бы и быка. Дворф отшатнулся на два шага назад, затем вслепую полоснул своим клинком, прорезав слабо вспыхнувшую зелёную линию в воздухе. Грюммонд предупреждал женщину об опасном оружии предводителя банды – отравленном дирке, выделяющем яд – но та и не думала, что такое возможно.
Дворф оправился и с рёвом бросился на девушку. Саския подобрала с земли дубину и разбила её об голову капитана. Томбли упал на колено, но поднялся, а в его безжалостных чёрных глазах пылала ярость.
Саския слегка присела, готовясь к следующему броску.
Прорычав молитву, Томбли вытащил из мешка короткий железный жезл и ткнул кинжалом в небо. Ответом ему стал оглушительный треск, сотрясший воздух. Варварка упала на землю; каждую мышцу её сводило болезненной судорогой.
- Вздумала сражаться со мной, варвар? – плюнул дворф полным крови ртом. – Ты такая же, как и твой змеёныш – жалкие щенки, без зубов и сноровки.
Псевдодракон наконец зашевелился, начав бросаться на решётки с яростью настоящего дракона. Клетка опрокинулась наземь, но крепкие прутья выдержали.
- Бесись, сколько хочешь, ящерка, - хмыкнул Томбли. – Это зачарованное калёное железо, и даже лучшие взломщики Сембии дважды подумают, прежде чем подступиться к замку.
Саския тщетно пыталась сбросить заклятье боевого жреца. Томбли заметил отчаяние в её голубых глазах и не преминул начать издевательства:
- Неприятное заклинание, да? Никто никогда не забывает свой первый раз. Мне нравится следом за ним применять то, что я называю «цветением Аббатора», - дворф что-то прошептал и коснулся кончиком кинжала кожи на шее варварки. Разряд прошёл через всё её тело, оставляя голубые линии в венах, заставляя их пульсировать - один раз, другой – а затем начать биться об кожу.
Девушка хотела кричать, но челюсти её были плотно сжаты. Терзаемая собственной беспомощностью, она могла только неразборчиво мычать. Слёзы смешивались с текущей по лицу кровью.