На это дракон не сказал ничего.
- Ты хочешь что-то сказать? – спросил Кессон. – Так говори.
Его слова ослабили узы заклинания достаточно, чтобы освободить язык дракона.
- Человек, убей их сам, - прошипел Фурлинастис, и от силы его вздоха плащ избранного прилип к телу. - Я не...
- Умолкни, - повелел Кессон, оборвав дракона на полуслове.
- Я бы сделал это, если мог, Фурлинастис, - Рел покачал головой и улыбнулся абсурду, - но я поклялся никогда прямо не забирать жизни других жрецов – а они в том же поклялись мне. А такие клятвы скрепляют самыми могущественными связывающими заклинаниями, известными моему народу: заклинаниями души. Такие чары нерушимы, их невозможно обойти, если того не желают обе души... - Кессон увидел, что дракон вновь хочет что-то сказать, - Говори.
Фурлинастис сказал:
- Ты говоришь ерунду. Твои заклинания – лишь мелкая магия, которой на сей раз улыбнулась удача. А когда я освобожусь...
- Умолкни, - вновь повелел Рел, и вновь Фурлинастис замолчал. - Дракон, ты никогда не освободишься. Связывающие тебя сейчас чары – это лишь временная мера. А заклинанием души я привяжу тебя к себе... навечно.
Вновь дракон напрягся, пытаясь сбросить заклинание, и злость помогла ему поднять лапу над водой на длину руки. Кессон восхищался силой змия, но знал, что её недостаточно.
Избранный начал творить заклинание души – пример уникального для его мира типа магии, связывания, питаемого силой собственного духа. Истекающие тенями пальцы проделывали в смрадном воздухе замысловатый путь, а с губ срывались слова силы, известные лишь жрецам его народа. И когда Рел произнёс последнее слово, то ощутил, как его душа раздваивается, почувствовал, как заклинание вытягивает часть его сущности и перебрасывает в дракона. Там она растекалась по душе ящера, словно струйка чернил в ведре воды, принуждая существо делать всё, что может приказать Кессон.
Это стоило Избранному части себя и ослабило его так, что, если бы ему пришлось сражаться с драконом сейчас, то он мог бы и не победить.
- Впредь повинуйся мне во всём, - изрёк Рел, зная, что его голос бьёт по разуму зверя словно молот. – Твоя первая обязанность такова: каждые двадцать четыре часа ты будешь приходить ко мне сюда, чтобы я дал тебе имя жреца из храма. А получив имя, полетишь туда, заберёшь названного жреца, не вредя другим, и принесёшь его ко мне.
Кессон представил, как на его глазах вероломные братья будут умирать один за другим. Он хотел, чтобы перед смертью демархи осознали, как плохо они поняли волю своего бога.
- По моему веленью ты пожрёшь названного жреца или же выпотрошишь его. Ты будешь делать это, пока все жрецы внутри храма не будут мертвы.
Приказать другому убивать не значит нарушить клятву. Он увидит смерть жрецов, хотя и не сможет сам их убить. Кессон знал, что сейчас в храме находятся сорок четыре жреца Бога Теней: тридцать шесть кандидатов и новообращённых и восемь членов конклава. Он начнёт с кандидатов.
- Веннит Дар.
Избиение началось с Веннита Дара и продолжалось каждые двадцать четыре часа на протяжении... Сколько же оно длилось? – Задумался Фурлинастис. – Слишком долго.
Дракон был не против убийства жрецов. Ему просто было невыносимо осознавать, что человек, Кессон Рел, связал его заклинанием – душевным заклинанием – так, что Фурлинастис умер бы, дабы исполнить любую команду теурга.
Магия душ. Дракон никогда о ней не слышал и надеялся, что никогда не услышит вновь. Он нуждался, отчаянно нуждался в свободе от заклинания. Фурлинастис, как и все его сородичи, был силой природы, грозой во плоти. А бури не могут склониться перед чужой волей, даже волей теурга.
Но он совершенно не представлял, как можно освободиться от заклинания.
Дракон взревел от гнева, изрыгнув в беззвёздное небо порыв испивающего жизнь дыхания. Кипя от негодования, он забил крыльями и воспарил во мраке своего родного плана. Как и всегда, Фурлинастиса окутало облако теней. И имя наполнило его разум, отозвалось в душе, повлекло вперёд: Нелм Дисван.
Следующим умрёт Нелм.
Айнон бродил по Залу Теней. В шёлковой маске, символе веры, он словно задыхался, но Дес боролся с желанием сорвать её с лица. Он знал, что это стремление вызвано не обычными проблемами с дыханием, а кризисом веры. Бог Теней словно бросил их ради Кессона Рела – еретика, осквернителя Чаши.
Нет, подумал Айнон, тряся головой. Видения не показывали божественного неудовольствия, а он и все остальные жрецы – кандидаты, новообращённые и члены конклава – всё ещё могли взывать к Богу Теней о заклятьях. Бог не покидал их.
Не сейчас, подумал провидец, и никогда.
Кессон Рел осмелился испить из Чаши. В наказание Бог Теней заклеймил его отступником, преобразив плоть. Но цели бога Айнон понять не мог. Возможно, божество стремилось испытать веру жрецов храма, некоторое время изображая потакание Кессону. Возможно, что он хотел узнать, кто сильнее: Айнон и ортодоксы или еретик Кессон Рел.
Конечно, Айнон уже знал ответ. Против теурга не смог бы устоять никто из жрецов храма. Кессон был первым среди них, и после его богохульства провидец неохотно влез в сандалии теурга. Дес был обычным жрецом. Рел владел божественной и тайной магией с непревзойдёнными никем мощью и мастерством. Даже вместе весь конклав не смог бы победить теурга. Как и дракона, которого Кессон заставил исполнять свою волю. Каждый день огромная рептилия приходила, чтобы забрать дань плотью, которую Рел собирал в плату за отлучение. Айнон не сомневался, что каждый жрец умер в страшных мучениях под злорадный хохот Кессона Рела.
Как Бог Теней допустил это? – Задумался Айнон. Ответа у него не было. Вера провидца слабела. Умрут ли они все здесь, на пустынных равнинах тенистого ада? Да, похоже на то.
Конклав пытался открыть портал в свой родной мир, но оказалось, что когда теург перенёс сюда храм, он привязал их к Плану Теней. Жрецы также обсуждали возможность побега, чтобы рассеяться и попытать удачи на сумрачных равнинах. Но никто не мог пройти больше двухсот шагов в любом направлении – путь дальше закрыло незримой стеной. Теург надёжно привязал их к единственному миру, к одинокому храму на клочке тёмной земли шириной с расстояние выстрела из длинного тяжёлого арбалета. Жрецам оставалось только ждать своей очереди на бойне. Айнон знал, что теург хотел увидеть, как они умрут, умрут с ужасом и безверием в сердцах.
Сначала Дес и другие демархи пытались остановить натиск дракона силой рук и заклинаний. Но их чары и оружие бессильно отскакивали от чешуи зверя. Змий старался никого не убивать, но жрецы были бессильны остановить существо. Перед драконом растекалась столь мощная волна ужаса, что при его приближении съеживались даже старшие члены конклава.
Каждый день неостановимый змий покидал храм, зажав в когтях одного жреца, и со временем демархи осознали свою беспомощность. Их вера не слабела, а уже исчезла. Айнон видел это в глазах других. Дес думал, что жрецы могли бы покончить с собой, чтобы не страдать, наблюдая за приближением неминуемой гибели, если бы это не претило их клятвам. Но они наблюдали, все каждый день ждали возвращения дракона и жуткого приговора. Демархи не пытались понять речь рептилии. Всё и так было ясно. Дракон говорил имя Кессона Рела и обречённого.
Тридцать пять уже забрали. На следующий день дракон придёт за тридцать шестым. А после этого останутся только члены конклава.
Кессон припас самые лакомые кусочки напоследок.
Айнон в одиночестве сидел в келье для медитаций. Другие жрецы разбрелись по делам в ожидании кончины. Кто-то спал, кто-то молился, кто-то бесцельно бродил кругами. А Дес, не готовый сдаться и поверить, что Бог Теней бросил их беспомощными на забаву теургу, искал видения. Он был провидцем Конклава Демархов, и его вера не дрогнула даже сейчас. Наверняка Бог Теней даст возможность спасти хоть кого-то из своей паствы.
Айнон направил своё сознание внутрь, ища самую суть, и сделал свой разум открытым сосудом.
И его тело содрогнулось – так внезапно Дес начал видеть.
Крылья били во тьме, на змеиной чешуе выступали усыпанные зубами рты, Кессона Рела окружали тени, души парили над болотом. Айнон чувствовал движение и понимал, что видит, как через него проходят миры и времена. Там, в другом времени, он вновь узрел болото, оно стало больше и мрачнее. В нём стояли два человека – один высокий, лысый, с плотью, подобной плоти Кессона Рела, и истекающим тенями мечом из чёрной стали и второй – пониже, одноглазый и с двумя клинками. Провидец ощутил, что они тоже служат Богу Теней. Вместе эти люди встретились лицом к лицу с драконом – тем самым драконом – но огромную рептилию окутывали не только тени, но и...
Айнон испуганно дёрнулся и вышел из видения. Кожу покрывал липкий пот, а дышать было тяжело. Дес понял цель бога, и она его ужаснула.
Кессон Рел не был еретиком. Как и жрецы Зала Теней. Оба служили одному божеству, и, как и думал Айнон, бог решил выяснить, кто из его слуг сильнее. Но выбор был не между Кессоном Релом и демархами храма, а между теургом и двумя людьми из видения Деса.