- Мама!
Поражённый горем и злой сверх всякой меры, Керос продолжал плыть вверх, не прекращая кричать. Так как он появился сразу же после атаки, даже Аксар Ксирль не мог защититься от такого неожиданного натиска. Тритон держал руку прямо, проплывая мимо моркота. Лезвие тапала безо всяких усилий прорезало длинную рану на груди предводителя и его вытянутой лапе, удерживавшей Коготь Ксинакта. Несмотря на то, что оружие нанесло урон архонту, Керос использовал эффект неожиданности и приданную гневом силу, чтобы левой рукой ещё и вырвать мумифицированное щупальце из хватки Аксара Ксирля. Затем он продолжил движение наверх, к потолку и к зияющему проходу, уворачиваясь от одиночных заклинаний и используя различные обломки, чтобы избегать атак моркотов. Керос достиг потолка в тот момент, когда Аксар Ксирль полностью осознал нападение, вереща от боли – и от негодования, когда он понял, что так быстро утратил Коготь Ксинакта.
В эти моменты тритон мог выбраться из Великой Сокровищницы и направиться к открытой воде, прочь от тех, кто желал отобрать принадлежавший ему теперь артефакт. Но забота о родителях и друзьях замедлила его – он думал, как добраться до них. Керос свистнул Приливу, но услышал в ответ полное страха ржание, давшее ему понять, что верный конь всё ещё в ловушке. А потом он услышал скрипучий, шипящий голос Ксирля, обращавшегося к нему.
- От Аксара не сбежишь ты. Вернуть Коготь ты должен, или смотреть как другие умирают будешь. Высокий жрец-отец умереть, если Коготь Ксинакта Аксару не возвращён.
Словно подчёркивая угрозу, моркот бросил заклятье, и Керос услышал треск пронзившего воду электрического разряда, который смешался с криком боли его отца.
Керос больше ничего не видел, не думал, и даже плыл сквозь тёмные глубины, не осознавая этого. Он стал плавучей яростью, готовой поделиться своей болью с существом, убившим его мать и теперь угрожавшей и отцу. Развернувшись посреди течения, плывя обратно к сердцу разрушенной Сокровищницы, тритон чувствовал лишь злость – на моркотов и на самого себя, за то, что не нашёл в себе сил подчиниться приказам родителей. Он не замечал сияния сжатого в левой руке Когтя, как и схожего свечения на правой руке с тапалом. Он не чувствовал ничего, кроме потока омывающей тело воды, но магические чешуйки зашевелились под его кожей, заползали, будто ведомые чье-то разумной волей. Сын жреца не обращал внимания на то, что плывёт быстрее, чем когда-либо в жизни, и больше не чувствовал усталости, досаждавшей ему ранее. Он теперь был ещё и злее, чем когда-либо, и вся эта ярость была направлена на архонта Аксара Ксирля.
Керос возвращался с единственной целью – добавить голову предводителя моркотов к коллекции артефактов в Башне. Ярость не давала ему избегать магических атак, как и беспокоится об их наличии. Моркоты пытались уничтожить его, сгустки чар летели со всех сторон – но молодой тритон игнорировал их. Каждое попадание усиливало зеленоватое свечение вокруг Кероса, загоравшееся всё ярче, в то время как сам вернувшийся беглец ощущал лишь нарастающее тепло в руках, и собственную ярость. Он хотел использовать силу Когтя, чтобы освободить отца и заставить моркотов отступить, но какая-то часть его жаждала уничтожить их всех до единого. Замедлившись, он взглянул на отца. И остановился вовсе, когда заметил светящиеся зелёные чешуйки на вытянутых перед собой руках. И в это мгновение колебаний Кероса оплело огромное щупальце, магическая субстанция которого тянулась от Аксара Ксирля.
- Отдать Аксару Коготь ты должен, и раздавить быстро, как морского слизня, Аксар тебя сможет, - прощёлкал залитый кровью архонт, - иначе заставить смерть длится вечно Аксар сможет.
Серебристо-чёрный моркот с серебряным клювом спустился со своей наблюдательной позиции наверху к пригвождённому к стене Морасу. Поддерживая угрозы, он запустил два нижних щупальца в гриву длинных волос верховного жреца.
- Близок к смерти отец, юный тритон. Окончить его жизнь Аксар не желает, но убить Аксар будет, чтобы силу Когтя вернуть.
Остальные моркоты окружили Кероса, пока Ксирль говорил, и их лидер переместил кольца магических тенёт, позволяя своим миньонам высвободить реликт. Керос отчаянно пытался удержать Коготь, но двое моркотов тянули его, ещё один душил самого тритона, и тот почувствовал, как артефакт, наконец, вырвали из его хватки.
Сын жреца чувствовал себя побеждённым, но его ярость продолжала нарастать. Он смотрел, как моркоты протягивают Коготь своему предводителю, державшему чёрное поблескивающее щупальце над сердцем Мораса, но теперь убравшему, чтобы забрать реликвию. Керос смотрел, как архонт вертит засушенное щупальце снова и снова, будто что-то выискивая. Он не понимал – как, очевидно, и сам Ксирль – почему Коготь больше не светится зелёным, затем вспомнил о непонятных зелёных чешуйках на руках. Только после того, как моркот исступлённо заорал и уставился на него, тритон понял суть происходящего. Сила Когтя перешла к нему.