На ногах ему перерезали жилы, как делают это жестокие фермеры с козами, чтобы они не могли бегать.
Это был Клигус.
Сьюян сторицею вернул долг, оставив более чем полное доказательство своей жестокой власти. Но теперь, когда желудок у меня готов был выскочить из горла, я уже сожалел, что спас его дочь, а не оставил ее разбойникам Исмида.
Я встал на колени рядом с Клигусом, поражаясь, как они с Модином до сих пор живы и почему их не прикончили стервятники. Должно быть, шаман племени рез вейн обладал истинным могуществом.
Клигус открыл глаза и узнал меня:
— Отец?
Он понял, что не бредит. Лицо искривилось от боли:
— Итак, ты победил.
Голова его откинулась, и он потерял сознание.
Конечно, Клигус был мерзавцем, но я не мог оставить сына умирать вот так, независимо от того, что он сделал против меня. Я спросил Джанелу, не хочет ли она прикончить Модина. Она покачала головой.
— Я никогда не была убийцей. Он ослеплен, лишен мужского достоинства и силы и теперь не опасен. И я не хочу его смерти.
Я приказал соорудить носилки, чтобы взять несчастных раненых с собой. Квотерволз собирался перечить, но, увидев мой строгий вид, смирился.
Я отошел подальше от места бойни и сел, глядя в пустоту. Я плакал, плакал по сыну, по тому, каким бы он мог стать, и по тому, каким стал, и оплакивал себя.
Послышались шаги, и рядом со мной села Джанела.
Она подождала, пока я успокоюсь, протянула мне носовой платок. Я вытер глаза.
— Не знаю, утешит это тебя или нет, но такой конец был неизбежен, — тихо сказала она.
Я кивнул. Она была права. Но в настоящий момент никакое сочувствие мне не помогало. Она встала. Помолчав минуту, она сказала:
— Проклятие! И удалилась.
Долго я сидел так, ощущая себя очень старым и обессиленным. Наконец кое-как совладал с собой.
Спустя некоторое время мы продолжили поход.
Дорога кружила, поднимаясь вверх. Все более разреженный воздух сказывался на дыхании.
— Клянусь, если за этой горкой окажется снова равнина, а за ней новые горы, я дезертирую и присоединюсь к этим головорезам-кочевникам, — сказал Пип.
Вскоре мы поднялись выше облаков. Преодолев перевал, мы спустились в долину. И там увидели то, к чему стремились так долго.
Глава 16
ТИРЕНИЯ
Город ослеплял белыми стенами, башенками с куполами из нефрита и золотыми воротами. Я протер глаза, и цвета изменились: белый — в сверкающе-розовый, зеленый — в бледно-голубой, а золотой — в серебряный.
Наплыла тень от темной тучи, и город-крепость превратился в серый и унылый, как кусок гранита. При взгляде на эти стены, неприступные для любой армии, я представил, как поблескивает на них магическое оружие, мне послышались крики и лязганье сабель древней армии, тщетно пытающейся одолеть эти стены. Туча прошла, и я ладонью прикрыл глаза от ярких красок городских строений.
— Тирения! — зачарованно выдохнула Джанела.
Да, она была права, потому что другого такого места не могло быть.
Вдруг городские ворота широко распахнулись, и через них выехало несколько огромных экипажей. Они неслись вниз по дороге с невероятной скоростью. Красные, отделанные золотом открытые колесницы имели на ступицах золотые, вращающиеся серпы. В них были впряжены свирепые белые жеребцы ростом в два раза выше обычной лошади и еще более устрашающего вида от черных с заклепками попон на них. На передней колеснице развевалось на ветру знамя — золотая корона на голубом поле.
Мы остановились, и через пару минут колесницы подлетели к нам. Передняя, выбросив из-под колес сноп искр, развернулась, останавливаясь. В ней сидели человек шесть вооруженных людей, но только один из них соскочил на дорогу и направился ко мне, снимая золоченый шлем с изящным белым плюмажем с головы. По широким плечам рассыпались золотые кудри. Благородные черты лица этого высокого и красивого человека с бородой такого же цвета, как и волосы, говорили о его высокородном происхождении. Я даже испугался — так он походил на того короля из древней придворной сцены с танцовщицей. Хотя этот был слишком юн, видимо, едва достиг совершеннолетия.
Он улыбнулся, показывая великолепные белые зубы, и сказал удивительно мелодичным голосом:
— Я — принц Соларос, сын короля Игнати, предоставившего мне честь приветствовать вас, господин Антеро. Наши многочисленные подданные уже давно ожидают вашего прибытия.
Соларос грациозно поклонился Джанеле.
— Вся Тирения готова склониться у ваших ног, госпожа Серый Плащ. Ведь если бы вы не подняли знамя, выпавшее из рук вашего великого предка, этот день никогда бы не настал.