– Тооолько… однаа.
– Можешь сказать, которая? – спросил Андорис.
– Нееет.
Птак, с которого пот уже лил градом, плечом вытер с виска струйку пота, но его ладони, направленные в сторону элементаля, оставались неподвижными.
– Бламира знала об элементале, – сказал он. – И тем не менее, она имела наглость украсть мои записи, несмотря на то что ее видели в этот момент. Она, вероятно, рассчитывала, что Вен… что суд испугается заслушать его показания.
– Когда элементаль сообщил вам о краже? – спросил Андорис.
– Сразу же, – ответил Птак. – К сожалению, Бламира уже успела исчезнуть с моими записями.
Андорис бросил взгляд на обвиняемых – внимание обеих было приковано к элементалю, на которого они смотрели молча и насупившись, – затем откинулся в кресле, размышляя. Была возможность, что элементаль лжет, но на это не было похоже. Птак мог управлять им и заставить выполнять его приказы, но он не мог управлять мыслями элементаля. Это было независимое существо со своим собственным разумом – разумом, в котором кипела ярость оттого, что его принудили служить жалкому человечишке. Если бы элементаль врал, он делал бы это со злым умыслом, чтобы навредить показаниям Птака.
Мы бы никогда не сделали ничего подобного. Мы бы никогда не стали лгать про хозяина, если бы нас вызвали давать показания. Но нас никогда и не вызовут давать показания, так ведь? Если бы люди узнали о нас правду, это повредило бы нашей репутации.
Андорис оставил без внимания слова гомункула, сказанные хоть и раболепным тоном, но с едва слышимой колкостью.
– Показания свидетеля признаются действительными, – объявил он. – Свидетель может быть отпущен.
Глубоко вздохнув, Птак подался вперед, с видимым усилием опуская ладони ближе к полу. Лицо элементаля исказилось, стены и пол бешено затряслись. Постепенно он исчез в земле. Птак провел руками взад и вперед, словно стирал нарисованную картину. Через мгновение пол стал гладким и чистым, как будто никакого элементаля и не было.
Верховный Судья Вентар громко и с облегчением вздохнул, а Андорис повернулся к обвиняемым и сказал:
– Вы слышали показания против вас. Теперь у вас есть возможность признать себя виновными или…
Обе тут же прервали его.
– Но я невиновна! – закричали они. Каждая тыкала в сторону другой и говорила, их слова подхватывали друг друга.
– Это она…
– Она…
И обе выпалили одновременно:
– виновна!
Они продолжали протестовать, пытаясь перекричать друг друга. Андорис заметил, что показания стали смешиваться на костяной спирали, – даже Спиральный Зал с трудом мог отличать одну от другой. Направив два пальца правой руки в форме вилки в сторону женщин, он наложил на обеих заклинание Удержания. Женщины застыли и могли только дышать, моргать и слушать.
– Они обе виновны, – пробурчал Птак, бросая взгляд то на одну, то на вторую застывшую фигуру. – Одна из них чародей, другая – ее теневой двойник. Одна руководила преступлением, другая совершала его. Накажите их обеих, но сначала заставьте сказать, куда они дели записи моих исследований.
Андорис пальцем сделал знак:
– Мантию.
Птак сорвал ее со своих плеч с таким благодарным трепетом, словно избавлялся от пиявки. Андорис сделал жест, и мантия по воздуху пересекла круг, удерживающий женщину в платье и с макияжем. Как только с нее было снято заклинание, обвиняемая с высокомерным видом накинула мантию на плечи и с полным спокойствием и невозмутимостью стала ждать вопросов Андориса.
– Вы Ширис Бламира? – спросил он.
– Да, – ответила она, но затем поморщилась, когда мантия издала фальшивую ноту. – То есть, я думаю, что я Ширис Бламира. Я, конечно, могу и ошибаться. Если я теневой двойник, то я об этом не знаю. Я обладаю всеми физическими и умственными способностями Ширис Бламиры, включая и магические способности… и даже воспоминания.
– И такие же мотивы для совершения кражи? – спросил Вентар.
Ха! Так ее!
Андорис поднял руку.
– Обвиняемая не должна говорить, могла бы она совершить преступление или нет, – предупредил он, – только совершала ли она его.
Вентар задумался на минуту, затем сказал:
– Предположите, что вы настоящая Ширис Бламира, и отвечайте на мои вопросы соответствующе.
Он указал на женщину в другом круге:
– Это вы создали этого теневого двойника?
– Судя по всему, я. Другой заклинатель не смог бы создать такую точную копию.
– Вы помните, как вы накладывали заклинание?
– Нет. Я знаю только, что теневой двойник, скорее всего, был создан вчера… и что каким-то образом все мои воспоминания о вчерашнем дне стерлись.
– Что вы помните? – спросил Андорис.
– Я сидела в библиотеке Союза Тени, читая и наслаждаясь своим утренним чаем, но уже в следующий момент обнаружила себя в своей лаборатории лицом к лицу с этим… существом. Я сначала подумала, что это доппельгангер, но когда попыталась магически связать его, а оно развеяло заклинание, я поняла, что это теневой двойник.
– Вы пробовали управлять им?
Бламира энергично закивала:
– Я сделала это сразу же, но это не сработало. Каким-то образом у существа появилась свободная воля.
Свободная воля?
В спальне Андориса гомункул сидел на краю кровати с балдахином и неотрывно следил за показаниями.
– Вы пробовали изгнать теневого двойника? – спросил Андорис.
Бламира кивнула:
– Это тоже не сработало.
– Вы пробовали развеять магию, поддерживающую его?
– Конечно же, пробовала, – сказала Бламира, надменно поджав губы. – Я не какой-нибудь там ученик-новичок, знаете ли.
Андорис подумал мгновение, затем спросил:
– Когда вас арестовали?
– Вечером, – ответила Бламира. – Тогда я впервые услышала о пропавших записях.
– Это вы украли записи? – прямо спросил Андорис.
Бламира кивнула в сторону своего двойника:
– Это сделал кто-то из нас двоих. Это могла быть и я.
– Вы знаете, где сейчас эти записи?
– Нет.
Все это время мантия правды вторила словам Бламиры непрерывной гармонией без единой фальшивой ноты. Обвиняемая говорила правду.
Андорис сменил направление вопросов:
– Когда ваша память вернулась, что делал теневой двойник?
– Что вы имеете в виду? – нахмурилась Бламира.
– Накладывал ли он какое-нибудь заклинание?
– Нет. Он просто стоял, уставившись на меня.
Андорис с минуту сидел молча, размышляя.
– Существование теневых двойников обычно ограничено по времени, хотя этот, похоже, имеет постоянный эффект. Простое заклинание Постоянства развеялось бы при помощи заклинаний Верховного Судьи Вентара, которые он накладывал на вас, но это не развеялось. Как вы это объясните?
– Как я могу вообще что-то объяснить? – вскричала Бламира, размахивая руками. – Вы, очевидно, не слушали того, что я только что говорила. Я не помню ничего, что происходило вчера, включая и наложение заклинания, создавшего теневого двойника.
Сука! Конечно же, мы слушали.
Андорис сидел в своем серебряном кресле неподвижно и невозмутимо. Он не позволит, чтобы на его мнение влияло выражение лица или тон голоса обвиняемой.
– Суд заслушает показания второй обвиняемой, – объявил он и указал на плечи Бламиры, – снимите мантию правды.
Как только она это сделала, Андорис снова обездвижил ее и направил мантию ко второй женщине, развеяв удерживающую магию. Он задавал те же самые вопросы и получал почти такие же ответы. Вторая Бламира также клялась, что не помнит, как создала теневого двойника, и говорила, что первое ясное воспоминание после провала памяти – это то, что она и ее теневой двойник стоят в лаборатории и смотрят в замешательстве друг на друга. В течение всего времени мантия отзывалась на ее слова безупречной гармонией.
Вентар наклонился к Андорису, его глаза за маской смотрели обеспокоено. Он говорил тихо, но, несмотря на это, его слова поднимались вверх по костяной спирали.
– По закону, заклинатель несет юридическую ответственность за действия всех существ, созданных его магией, – начал он, – но в этом случае…
– В этом случае очевидно то, что это не простой теневой двойник, – вмешалась Бламира, откидывая назад свои длинные рыжие волосы. – У него свободная воля, у него свой собственный разум. Он мог совершить преступление по собственной инициативе, используя мои заклинания и мои знания об исследованиях Птака, чтобы украсть его записи. Если это так и если вы признаете нас обеих виновными и приговорите к смерти, вы убьете невинную женщину. У вас нет другого выбора, кроме как признать нас невиновными и отпустить.
Признать невиновными. Если бы только у нас был такой выбор с Джелалом.
Подавив всхлипывания, гомункул впился острыми, как иглы, зубами в свой палец.
Андорис проигнорировал мысленный образ крови, закапавшей из прокушенного пальца гомункула. Он сидел молча, размышляя, в то время как сверху доносился ропот голосов. Теперь, когда свидетельства обвиняемых в свою пользу, хоть и незначительную, были выслушаны, все внимание зрителей было приковано к судьям. Особенно, к Андорису. Зрители, обвиняемые, Птак и Вентар – все внимательно следили за его лицом, ища малейшие признаки выражения, которое каждый надеялся трактовать в свою пользу. Как обычно, он обманул их ожидания.