- Совпадение, - сказал Мейсон. Это могло быть вопросом, но он произнес слово без всякого выражения.
- Что же еще? - Розен испытывал легкое смущение. - Теперь вы не одна, миссис Трасковер, и, думаю, я пойду. Ей не стоило возвращаться в одиночку, объяснил он Мейсону. - Я был в участке, писал объяснение, когда она пришла опознать... посмотреть на своего мужа. Я хотел объяснить ей, что в той ситуации ничего не мог поделать. Или он, или я, а он оказался в таком состоянии... словом, времени урезонивать его не было.
- Уверен, что Лаура все понимает, - сказал Мейсон. - Спасибо, что проводили ее домой.
- Я сама могу выразить мистеру Розену свою признательность.
Вместе с детективом Лаура вышла в прихожую. Мейсон остался недвижимо стоять на месте. Наконец он услышал, как закрылась входная дверь, и Лаура вернулась. Молодой человек уставился на нее своими широко расставленными, задумчивыми глазами. Она стояла в дверях, одной рукой придерживаясь за косяк.
- Итак, дядя Мейсон, не рановата ли для тебя такая прогулка в наши трущобы? - И тут Лаура дала волю своим чувствам.
Захлебнувшись судорожным всхлипом, она, минуя Мейсона, по узкому коридору кинулась в спальню. Он услышал, как захлопнулась дверь, но даже из-за нее отчетливо доносились рыдания.
Мейсон не сдвинулся с места. Рука его нырнула в карман пиджака, откуда извлекла сигарету. Он прикурил ее от зажигалки и, сделав затяжку, нахмурился, словно вкус табака был ему незнаком. Прихватив с собой кофейное блюдце Розена, Траск отправился на кухню, где потрогал кофейник. Тот был лишь чуть теплым. Он разжег под ним огонь и налил себе чашку кофе, но пить его не стал. Прислушиваясь к звукам из спальни Лауры, репортер о чем-то размышлял.
Наконец Мейсон сделал глубокий вдох, отчего по телу прошла легкая дрожь. Затем подошел к комнате Лауры, бесшумно приоткрыл двери и вошел. В сером рассветном сумраке он видел лишь очертания женщины, плачущей на кровати. У окна стоял стул с прямой спинкой. Простая аккуратная комната, которую делили муж и жена. Мейсон подошел к стулу, развернул его и уселся верхом, положив локти на спинку и уткнувшись подбородком в чашу ладоней. Легкое движение на постели дало понять, что Лаура знает о его присутствии. Он ждал, когда рыдания стихнут.
- В какой мере он был сумасшедшим? - тихо спросил Мейсон.
- Прошу тебя, уходи!
- В какой мере он был сумасшедшим? - повторил он.
- Мейсон, в последние пять лет мы получали от тебя лишь открытки к Рождеству. Это все. Мальчики даже не знают, как выглядит их дядя! Зачем ты сейчас лезешь в нашу жизнь?
- Я несколько раз навещал Джерри, когда он был в больнице.
Лаура повернулась, стараясь разглядеть его в сером утреннем свете:
- Он никогда не упоминал об этом. Зачем ты пришел?
- Я подумал, что тебе нужна помощь.
- Ты предлагал ему деньги?
- Да. Почему бы и нет? Он был моим братом. И он был в беде.
Присев, Лаура застыла на месте:
- И он их взял?
- Нет.
Она с силой перевела дыхание:
- Да, он не мог.
- Что у тебя с деньгами?
- Будут остатки страховки.
- Сколько от нее осталось?
- Когда он лежал в больнице, ему пришлось снять с нее для нас некоторую сумму.
Закрыв глаза, Мейсон прижал к векам кончики пальцев. Затем упрямо помотал головой:
- В какой мере он был сумасшедшим, Лаура?
- Не более чем ты, - с горьким смешком ответила она.
- Вчерашний день... Было ли вчера что-то особенное?
- Нет. Когда он вернулся на службу, ему устроили, как говорится, тепленькое местечко. В его ведение передали пирсы, к которым швартуются шикарные круизные лайнеры. И вчера он тоже был на пристани, наблюдая за "Принцессой Генриеттой".
- Покончив со своими обязанностями, он пришел прямо домой?
- Да.
- Вел он себя нормально?
- Для его состояния - нормально. Мейсон, это было ужасно - девять месяцев в больнице. Ты понимаешь, почему он не взял у тебя деньги, но с ними было очень туго. Он постоянно волновался, как вытащить нас из ямы, в которой мы оказались. Но когда вчера он пришел домой, им владела обыкновенная усталость. Стояла жара. Невыносимая жара. После травмы он плохо спал. Около полуночи он встал, оделся и сказал, что пойдет пройтись. Для него в этом не было ничего странного. На прощанье он поцеловал меня. И в голову не могло прийти...
- Доктор не говорил тебе, что его состояние внушает беспокойство, Лаура? Тебя предупреждали, что порой он может быть не в себе?
- Нет.
- Ты согласна с Силверменом - что он сошел с ума?
В комнате посветлело, и теперь он видел, как у нее задрожали губы.
- Эти слова я должна буду сказать детям. Какое иное объяснение я могу им дать? Он убил четырех человек, Мейсон. Он стрелял в людей из своей обожаемой полиции. Какое иное объяснение тут может быть?
- Что-то его заставило. Какой-то человек, какое-то безвыходное положение, которые вынудили его. Начав стрелять, он мог превратиться в "одержимого" - это слово Силвермен употребил, разговаривая с прессой. Но что-то его вынудило, Лаура.
Сидя на кровати, она выпрямилась:
- Оставь это, Мейсон. Разве для ребят не будет лучше знать, что их отец из-за травмы сошел с ума, чем считать его хладнокровным убийцей?
Мейсон вытащил из кармана очки и аккуратно водрузил их на переносицу. Он встал:
- Я примерно знаю, во что обходится такое лечение. Ни ты, ни дети не голодали. Откуда у Джерри взялось столько денег? Не от меня. От твоих родственников? Они помогали?
- Нет.
Траск повернулся к окну, разглядывая унылые задворки старого коричневого здания.
- У меня есть привычка внимательно разбираться в совпадениях, - наконец произнес он. - Одним из тех, кого убил Джерри, был Игрок Фланнери, известный ростовщик, акула, который давал деньги под жуткие проценты. Вчера Джерри работал на пирсе. Другим убитым был брат стюарда на "Принцессе Генриетте" того стюарда, который обслуживал Эприл Шанд, жертву грабежа. Еще один из убитых - человек по фамилии Пиларсик. На его счету самое малое один арест как скупщика краденого. Единственным из жертв этой бойни, Лаура, который не имел никакого отношения к вчерашним событиям на пирсе, был Дойл Гантри, актер. Вероятно, он случайно попал под пулю. Тем не менее тут слишком много совпадений.