Гарви поднялся, поцарапанный и злой. Город, похоже, вымер. Он подошел к мусорной корзине и вытащил оттуда сумку с деньгами. Затем склонился над Хедманом, приподнял его за воротник пиджака и потащил за собой к «рено», как мешок с картошкой. Он ухитрился запихнуть в машину бесчувственное тело и сумку, влез сам и направился к особняку на окраине города, где, вероятно, томилась в ожидании Глория.
Гнев Гарви почему–то сконцентрировался на Глории. Пошла на свидание с таким жалким подонком, как Хедман, убийцей и шантажистом! Что ж, он предстанет перед ней с ее дружком!
Машина остановилась перед особняком, Хедман не подавал признаков жизни. Гарви с холодностью клинициста проверил, жив ли он. Хедман был жив. Гарви вытащил бесчувственное тело из машины. Держа в одной руке сумку, он проволок тело по тротуару и втащил его в вестибюль здания. Изучил имена на маленьких медных табличках. «Дэвид Харрис, 1–С». Хедман все еще пользовался своим старым именем, тупица.
Гарви попытался позвонить в 1–С, но не получил ответа. Глория явно не собиралась отвечать на звонок в дверь. Гарви позвонил в четыре другие квартиры. Раздался щелчок, и он вошел в подъезд, таща за собой Хедмана. Откуда–то сверху раздался крик: «Кто там?»
Гарви направился в глубь дома. Квартира 1–С должна была находиться там. Женщина продолжала вопить.
— Я позвоню в полицию! — кричала она Гарви.
— Именно это и сделайте, — попросил ее Гарви.
Он добрался до двери 1–С и забарабанил в нее. Маленькая идиотка и не подумала ответить. Гарви отступил назад и с разбега атаковал дверь. Раздался треск, и Гарви ворвался в квартиру. Потом втащил в комнату Хедмана — и увидел Глорию.
Она сидела на стуле лицом к нему, руки и ноги связаны, рот залеплен пластырем. Гарви опустил глаза на Хедмана — и дал ему пинка.
Потом подошел к Глории.
— Юная фантазерка, мечтающая о любви, — обратился он к ней. — Будет больно. — Он сорвал пластырь с ее рта.
— О боже! Дэниел, как я рада видеть вас! — воскликнула Глория.
— Я не раз говорил, что мне предстоит стать спутником твоей жизни, — сказал Гарви. Он наклонился и развязал полоски ткани, которые натерли ее запястья и лодыжки.
— Он… он мертв? — спросила она, ее широко открытые глаза впились в Хедмана.
— Нет еще, — ответил Гарви.
Он подошел к телефону и набрал номер Куиста.
— Джулиан? Я захватил его… и деньги, — сообщил он.
Голос Куиста звучал напряженно:
— Глория пропала, она в опасности, Дэниел. Ты можешь заставить его сказать, где она?
— Глория здесь, приятель, злая как черт, но в полном порядке.
— Где ты?
— Западный округ, Шестьдесят пятая улица, — ответил Гарви. Он продиктовал адрес Куисту.
— Кривич патрулирует ту часть города, — сказал Куист. — Я мигом отправлю его туда.
— Прекрасно. — Гарви взглянул на Глорию. — Прежде чем наша Глория начнет рассказывать Кривичу о своих приключениях, ей нужно немного успокоиться. Увидимся.
Куист положил трубку. Лидия и Джонни Сандз ждали, чтобы он рассказал им, что случилось.
— Все обошлось, — объявил Куист. — Дэниел захватил его и — сумку. Глория в безопасности. Я не в курсе всех деталей, но это может подождать.
— Слава богу! — воскликнула Лидия.
— Все кончено, — повторил Джонни. — Дружище, я, кажется, просплю теперь целую неделю. Не знаю, представляете ли вы, ребята, что значит ждать, когда опустится топор, занесенный над твоей головой.
— Я представляю, — возразил Куист.
Он подошел к Лидии и опустил руки на ее плечи.
— Отправляйся домой, любовь моя, — сказал он. — Сегодня был долгий день.
— Джулиан! — Лидия выглядела обиженной.
— Ребята, вы не должны разыгрывать передо мной, будто вы чужие друг другу, — вмешался Джонни. — Пропущу на ночь стаканчик спиртного и завалюсь спать, так что в следующие двадцать четыре часа не буду даже знать, живы ли вы.
— Отправляйся домой, куколка, — повторил Куист.
— Как скажешь, — ответила Лидия. В ее голосе слышалась обида. — Приятно было познакомиться с вами обоими.
Куист наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Не дурачься, — попросил он, провожая ее до двери.
Джонни стоял у бара.
— Пропустишь со мной стаканчик перед сном? — спросил он.
— Почему бы нет? — ответил Куист. Он выглядел изможденным, усталым.
— Интересно было бы узнать, как Хедман сфабриковал эти алиби, — заметил Джонни, — но я подожду. Теперь, когда все позади, я готов ждать до бесконечности.
Куист взял из рук Джонни стакан с «Джеком Дэниелсом» и направился к двери, ведущей на террасу.
— Это еще не конец, Джонни, — сказал он.
— Для меня все кончено, — возразил Джонни. — Пусть Кривич попотеет над деталями. Я, слава богу, снова свободный человек.
Куист обернулся и посмотрел на него. В его голубых глазах застыла боль.
— Ты не свободен, Джонни. Никогда не быть тебе снова свободным, — произнес он.
— Я переживу дурную славу, — возразил Джонни. — Мои друзья через какое–то время забудут об этом. Моя публика забудет об этом.
— Хорошо, если бы так, Джонни. Желаю этого от всего сердца, — сказал Куист. — То, что случилось за эти дни, ужасно, я потрясен до глубины души, но все еще испытываю к тебе какую–то симпатию.
Улыбка застыла на лице Джонни.
— О чем это ты толкуешь, дружище?
— Мне хотелось бы побыстрее сказать тебе все и разделаться с этим, Джонни, — ответил Куист. — Алиби Хедмана выдержит проверку. Ты знаешь об этом не хуже меня, потому что Хедман никого не убивал… по крайней мере, ни одного из тех четверых.
— Тогда кто, господи помилуй, сделал это?
— Ты, Джонни, — очень спокойно произнес Куист.
На щеке Джонни задергался нервный тик.
— Не убеждай меня, что ты поверил подтасованным фактам, дружище. Хедман ложно обвинил меня.
— Нет, Джонни. Ты постарался, чтобы все это выглядело как подтасовка фактов, потому что, привлекая к себе внимание, ты действительно выглядел невиновным. Теория мистера Шабрена относительно цилиндра с двойным дном снова оказалась верна.
— Ох, ты в своем репертуаре, Джулиан! — Джонни потянулся за бутылкой ирландского виски. — У меня нет настроения на забавы и розыгрыши. Это шутка, не так ли?
— Теперь нам известна большая часть истории, — продолжал Куист. — Хедман, выступавший тогда под кличкой Предводитель, был на твоей вечеринке. Он нашел Беверли Трент мертвой в твоей спальне, прочитал записку. Хедман слонялся поблизости и видел, что сделали с трупом ты, Сейбол и Либман. Он усмотрел в этом путь к быстрому обогащению. Это все, что он знал, Джонни, но этого было достаточно, чтобы заставить тебя платить. Но этим и ограничивается роль Хедмана в этом деле. Они с Мариан тянули из тебя деньги. Вот и все, вся история Хедмана.
— Так я прекратил платить, и тогда он начал убивать всех, кто имел отношение к этому делу, чтобы напугать меня и вновь заставить платить, — сказал Джонни. Его лицо приобрело болезненно сероватый оттенок.
— Нет, Джонни. Первое, что насторожило меня, была смерть Маршалла, голливудского полицейского. Маршалл не присутствовал на той ночной вечеринке. Откуда же Хедман узнал о нем? Только ты или Маршалл могли рассказать ему. Тогда я начал задавать вопросы относительно виновности Хедмана. Подсвечник убедил меня.
— О чем ты толкуешь?
— Как это было, Джонни? Ты платил и платил, а потом отказался. Ты отказался платить и отказался от своей карьеры. Но эта карьера была самым главным в твоей жизни. Каждый день, не посвященный ей, становился мукой. Потом подвернулся удобный случай: тебя пригласили принять участие в благотворительном концерте в «Гарден». Ты мог бы начать все сначала. Когда было объявлено, что ты согласился выступить в благотворительном концерте, шантажист — о, это был Хедман! — снова начал угрожать тебе. Вот тогда, мой бедный друг, у тебя помутился рассудок. Ты разложил все по полочкам. Возможность участия в этом Хедмана никогда не приходила тебе в голову. Это должен быть один из тех четверых людей, кто знал правду о Беверли Трент: Маршалл, полицейский, Сейбол, Либман или несчастный бедолага, малыш Эдди Уизмер. Один из твоих друзей оказался иудой. И поскольку, кроме них, у тебя не было никого на примете, ты решил избавиться от всех четверых.