2
Хлынов и Колон стояли рядом.
Масляные светильники почти не разгоняли полумрак, они делали его еще гуще. Эти ширмы, эти угадывающиеся за ними фигурки черных затаившихся солдат… Он, Хлынов, в Биологическом Центре? Несомненно. Но зачем это все?
“Тебе повезло, — усмехнулся он. — Тебе трижды повезло, благодари судьбу — ты попал в Сауми. Это почти случайность, что ты находился в Токио и что приглашение доктора Сайха попало туда вовремя. Вместо тебя мог поехать бельгиец Пфафф, вместо тебя мог поехать еще кто-нибудь. Ты очень вовремя оказался в студии Ягамацо: приглашение доктора Сайха адресовано было на эту студию, когда-то в эмиграции доктор Сайх дружил с Ягамацо. “Ставка Сауми примет двух журналистов”. Никто не спрашивал — зачем? Это в голову никому не пришло. В кои-то веки можно попасть в страну, о внутреннем состоянии которой уже девять лет практически ничего не известно! Редкая удача для профессионального журналиста. Я и Колон, мы сумели обставить всех…”
Хлынов зябко повел плечами.
Откуда это непреходящее чувство опасности?
Впрочем, удивительнее было бы не ощущать этого. Пустой город, солдаты, облепившие лестницу, поверженный Будда, масляные светильники… А ночь в пусто затхлом отеле?.. А картонка, найденная утром под дверью номера?..
Подняв картонку Колон и Хлынов переглянулись.
Поперек серого обрывка жирным углем было начертано — КАЙ, и так же жирно это имя было перечеркнуто черным крестом.
— Держу пари, — заметил Колон, — час назад этой картонки не было.
— Ты вставал?
— Я почти не спал. Мне слышались шаги, я подходил к двери. Утром я даже выглядывал в коридор. Я заметил бы картонку, лежи она и тогда под дверью.
— Удивительно… В Сауми еще есть грамотные…
— Ну, ты удивишься еще не раз… Дай мне эту картонку, я суну ее под нос карлику Су Вину. Он так вежлив, что не выполнил ни одной нашей просьбы. Пусть полюбуется, как выполняются его офицерами охранные меры.
Колон усмехнулся и багровый шрам на его щеке страшно дернулся:
— Я бывал в Хиттоне. Он и в мирные дни не внушал мне доверия.
Хлынов рассеянно кивнул.
Избавившись от охраны, по захламленному коридору отеля они добрались до винтовой лестницы.
— Что там?
— Смотровая площадка.
Металлические истертые ступени, пятна ржавчины или крови, сырость, затхлость… И сразу — панорама бывшего города.
Семь или восемь высотных зданий — мертвые башни, брошенные, слепые. В битых стеклянных галереях метались солнечные зайчики — осколки стекла раскачивало сквозняками. А ниже — джунгли, сплошное зеленое море джунглей, затопившее бывший город.
Они не видели никакого движения, до них не долетал никакой шум. Хмурясь, они внимательно всматривались в зеленое одеяло, но не находили в нем никаких прорех. Но это там, под ним, под чудовищными кронами вечно сырых муфуку, под сплетением колючих лиан, под сплошным покровом бессчетных растительных чудищ прятались мертвые улицы Хиттона — ряды жилых домиков, рыжие опустевшие казармы, разгромленные аптеки и магазины, руины храмов… Кое-где над джунглями, упрятавшими под себя город, лениво висели жирные плоские дымы пожаров. Но их было немного. За годы, прошедшие после выселения жителей, в Хиттоне сгорело все, что могло сгореть.
— Этот город, он пуст! Он, правда, пуст? — спросил Хлынов хмурого плотного офицера, когда высадив их из самолета, солдаты в черной униформе и с клетчатыми повязками на рукавах, втолкнули Хлынова и Колона в кузов крытого грузовика.
Офицер хмуро кивнул.
Он не хотел отвечать на вопросы, он, наверное, не имел права отвечать на вопросы, но время от времени он кивал.
Как? Хиттон пуст? Совсем пуст? В нем не осталось ни одного жителя, только специальные команды? Можно бродить неделями по улицам и площадям и не встретить ни одного человека?
Офицер хмуро кивнул.
А те города? Там, на юге? Там тоже было несколько городов, они тоже пусты? Совсем пусты, ни одного человека? Где же их жители? Переселены в провинциальные коммуны, поближе к естественной земле, к естественной жизни?
Офицер хмуро кивал. Может быть он не понимал по-французски, ведь он не ответил ни на один вопрос. Но время от времени он хмуро кивал.
Хлынова и Колона поместили в огромном пустом отеле, где, похоже, никого кроме них не было. Солдаты, сопровождавшие их, в здание не вошли, остались во дворе, где у каждого входа в отель горели небольшие костры, сидели наряды все тех же низкорослых солдат в черных, похожих на пижамы, мундирах.