— Что это за скандал?
— Смерть двух добровольцев… Кажется, безработные… За определенную мзду они доверили себя Уламу, он всегда ухитрялся проверять свои безумные идеи на человеке.
— Что случилось с добровольцами?
— А что случилось с самим Уламом? — быстро спросил Энгус.
— Насколько я знаю, Улам вернулся в Сауми.
— Вот как? — косые глазки старины Джи Энгуса удовлетворенно блеснули. — Будем считать, ему повезло. У нас рано или поздно он угодил бы в тюрьму.
— Разве в Сауми нельзя найти добровольцев?
— Ну, с этим у него не будет проблем. У него будут проблемы с инструментами, с препаратами, с дельными помощниками, наконец. Кто в Азии всерьез интересуется генетикой или молекулярной химией? Они, азиаты, заняты одним, — Джи Энгус хитро хихикнул, — срочно добыть пищу и так же срочно воспроизвести себя.
— Не слишком ли упрощенный подход к проблемам Азии?
— Не упрощенный, — сверкнул глазками Энгус. — Достаточный.
— Разве в Сауми невозможно вести исследования, подобные вашим? — Колон обвел взглядом лабораторию.
— Почему невозможно? — Энгус глядел на Колона с любопытством. — Подобные исследования можно вести везде, где есть человек. Но, повторяю, чтобы всерьез заниматься человеком, необходимо иметь соответствующий инструмент, соответствующую базу, наконец, соответствующих помощников.
— Доктор Сайх учит: побеждает лишь победитель.
— Сильно сказано. Кто этот доктор Сайх?
— В прошлом палеонтолог, спец по ископаемым позвоночным. Ныне глава военной Ставки Сауми.
— Бог мой! — глазки Джи Энгуса обеспокоенно забегали. — Вы полагаете… Вы думаете, Улам может наладить отношения с этим… палеонтологом?
— Почему нет? Мы подумали об одном и том же. Старина Джи Энгус суетливо хихикнул. Старина Джи Энгус суетливо погрозил пальцем:
— Идеи Улама вряд ли заинтересуют военную Ставку. Идеи Улама, какими бы они ни были по сути, всегда все-таки касались будущего. Отдаленного или не очень, но будущего. А где вы видели диктатора или хунту, интересы которых простирались бы дальше завтрашнего дня?
— В чем они заключались, эти идеи Улама?
Джи Энгус задумался.
— Прежде всего, Улам считал и, боюсь, не без основания, что современный человек является весьма жалким существом. Жалким, конечно, по сравнению с тем, каким он мог бы быть в идеале. Во-вторых, он считал, что современный человек наделен слишком дурной наследственностью. В некотором смысле, мы с вами все еще динозавры, Колон. Наконец, человек, по мнению Улама, является жертвой некоего эмоционального анахронизма. Чем хуже мы живем, тем мы добрей друг к другу, чем лучше мы живем, тем больше порочных черт обнаруживаем.
— Он видел какой-то выход из этого тупика?
— А кто вам сказал, что это тупик? — по-детски удивился Джи Энгус. — Следует создавать некие оптимальные условия… А сломать человека легко. Гораздо сложней его пересоздать заново. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду вовсе не пресловутое самовоспроизводство.
— Но Улам…
— Что Улам? — неожиданно резко оборвал журналиста Энгус. — Улам исчез. Если честно, я приветствую его исчезновение. Он был слишком бесцеремонен в выборе объектов для опытов, он сознательно закрывал глаза на божественное в человеке, он смотрел на человека лишь как на глину для своих вовсе не безупречных опытов. Я рад, что след Улама затерялся где-то в Сауми. Уверен, что это совсем не та страна, в которой куется человеческая история. Сауми — это, скорее, что-то из прошлого. Это нечто вроде Урарту или Шумера, жители которых еще не вымерли.
— Вы позволите, я запишу ваше сравнение?
— Пожалуйста.
3
Другой…
Почему нет?
Подобные темы трогают самых равнодушных. А уж он, Колон, подольет масла в огонь. История упряма. История быстро забывается. Никогда не лишне напомнить об ордах Атиллы, о деяниях Македонского, вообще о войнах, как бы они ни звались, Пуническими или Столетними…
Кай добр? Кай чист? Кай человечен?
Не все ли равно, если для остальных все это грозит прямым и полным исчезновением?
Ему, Колону, конечно, нечего беспокоиться. Если Кай — проблема, то он, скорее всего, проблема для наших потомков. Через сто или через тысячу лет… Он, Колон, столько не протянет. А внуки и дети… Что ж, они найдут панацею и от этого…