***
Он прошёл мимо особняка, не обращая внимания на суровые взгляды двух стражников с копьями. Сигрин запомнил дорогу и сейчас двигался обратно к заброшенным баням. Книга нашлась там, где и говорил Ларвиль — в ящике письменного стола. В полумраке огромной спальни с занавешенными шторами окнами, длинным ковром с пурпурным ворсом, множеством искусных картин и целой коллекцией разнообразных сабель на стенах были немолодой бородатый мужчина в богатом, отделанным золотой вязью балахоне, и две женщины в разноцветных платках. Они встретили Сигрина недоумёнными взглядами, а через мгновение уснули прямо там, где находились: мужчина — на мягком кресле, уронив голову на свою толстую грудь, а женщины — на роскошной тахте, прислонившись друг к другу. Сигрин обошёл стол и открыл его единственный ящик, слегка подвинув спящего хозяина особняка. Взяв в руки невзрачную книгу, он спрятал её за пазуху, пробежав взглядом по диковинной вязи неведомого ему языка. Задание Ларвиля оказалось простым, слишком простым. Немногочисленная охрана на входе не в счёт. Идиоты даже сейчас не удосужились удостовериться, всё ли в порядке с их хозяином. Никакой магической защиты или ловушек. Ларвиль мог бы сам забрать её, обменяв на бочонок вина. Сигрин почему-то поёжился, вспомнив посла.
Солнце уже начало клониться к горизонту, когда он добрался до места. Воздух стал немного прохладнее, но было так же невыносимо жарко. Сигрин вошёл в неприметный проход и снова очутился в мрачном зале заброшенной бани. Но Ларвиля внутри не оказалось. Сигрин подошёл к скамье, на которой до этого сидел загадочный посол, и снова осмотрел зал, одновременно прощупав его магическим взором — ничего. Положив книгу на край скамьи, Сигрин сел прямо на пол, прислонившись спиной к бортику бассейна, и погрузился в раздумья. Он снял маску и протёр её, бережно проведя пальцем по каждой царапине и неровности. Сигрин смотрел в пустые глазницы маски и не мог понять, что с ним происходит. Каждый раз, снимая маску, он задавал себе один и тот же вопрос, и всегда знал ответ — до этого дня.
— Кто я? — он провёл пальцем по самой свежей борозде на некогда гладкой бронзе. Эта отметина появилась после битвы с Корштарном.
— С кем беседуешь, друг мой?
Сигрин вздрогнул от неожиданности и вскочил, быстро пряча лицо под маской. Ларвиль сидел на скамье и листал доставленную книгу. Он резко захлопнул её и положил себе на колени.
— Хорошая работа, — продолжил он, как ни в чем не бывало. — Без ненужных смертей и скверно пахнущей крови.
— Это… было легко.
Ларвиль рассмеялся.
— Ну ты же не думал, что сборник детских сказок будет охранять дюжина боевых магов?
— Что? Сказок? — Сигрин оцепенел, не сводя взгляда с невзрачной книги.
— Ты прошёл первое испытание.
— Какое испытание?
Ларвиль не ответил.
— Я не понимаю.
— Поймёшь потом, а сейчас обсудим второе дело. Встретимся завтра на дворцовой площади сразу после рассвета.
Сигрин кивнул, ожидая услышать ещё каких-нибудь подробностей от таинственного посла, но тот молча сидел на скамье, не сводя с Сигрина взгляда.
— Это всё?
— Смотря с какой стороны посмотреть.
— Ты обещал мне новые знания.
— Одно ты уже получил, — с лица Ларвиля не сходила широкая улыбка. — Ещё одно дам тебе при нашей следующей встрече.
Посол дважды хлопнул в ладоши, и свет в зале моргнул, на мгновение ослепив даже Сигрина. Тот покачнулся, прикрывая глаза, а когда зрение вернулось, Ларвиля уже не было. Сигрин стоял один у пустого бассейна в заброшенной бане на окраине Манрада.
Глава Восьмая
— Долго нам ещё тащиться по этим гадским катакомбам?
— Да когда ты уже заткнёшься, седой болван? Мы только что прошли форпост; через пару часов будем в городе.
— Ты как меня обозвал, недомерок?
Йост устало потёр брови. Перепалки между Прокором и Гедвигом не стихали уже шестой час. После стычки с людоедами и последующей встречей с патрулём гномов прошло почти четыре дня. Сначала гномы были настроены агрессивно, но после объяснений Прокора, что заняли несколько долгих часов, разъярённые бородачи успокоились и даже искренне поблагодарили их за уничтожение проклятых дикарей, которые всё время нападали на гномьи патрули. Узнав от Прокора, куда отряд держит путь, старший воин Древин сначала не поверил, а когда понял, что это не шутка, начал смотреть с уважением на Прокора и на его спутников. Тем не менее, гномы не могли так просто отпустить незнакомцев, намеревающихся пересечь территорию их гор. Древин это заявил сразу, и Прокор кивал под наливающееся кровью лицо Гедвига. Без разрешения из города проход в горы закрыт, но Древин с отрядом как раз движется обратно в Гримм Танум и с радостью покажет путь. На том и порешили, хоть Гедвиг и пыхтел, скрипя зубами, когда пожимал руку Древину. После долгих совещаний гномы разбили лагерь прямо на месте бывшего прибежища людоедов. Останки своих собратьев они бережно поместили в два объёмных ящика из серого дерева. Как сказал Прокор: «Негоже доброму гному лежать в земле скользкой и рыхлой; гном должен в камне покоиться, чтоб к предкам дорогу он смог найти на той стороне без проблем».