«Бояться — это нормально, — подумал Рован. — Страх поможет выжить».
— За мной! — рявкнул Рован, и солдаты побежали вместе с ним, осторожно обходя ямы-ловушки, отмеченные заранее. Рован слышал фырканье и ржание лошадей — как он и думал, конница обошла лагерь с другой стороны и сейчас неслась на них, грозя ударить в открытый фланг. До старого моста было уже рукой подать, когда через огонь пронёсся десяток тяжёлых рыцарей и врезался в растянутый отряд Рована. Он пригнулся, уходя от удара копьём и попытался зацепить наездника мечом, но тот вовремя увернулся. Другим повезло меньше — приблизительно десятерых затоптали сразу же, а остальные сражались разрозненными кучками, отчаянно стараясь не попасть под копыта бешено ржущих животных.
Рован оглянулся: остальная конница уже неслась на них с другой стороны. Ещё четверо его людей пали, сражённые ударами всадников.
— Отходим к мосту! Копейщикам прикрывать! — проорал приказ Рован, но его голос заглушил шум битвы; лишь ближайшие солдаты услышали и побежали к мосту.
— Все к мосту! К мосту! — кричал Рован, пробиваясь в арьергард отряда.
Лошадь одного из рыцарей встала на дыбы, и тот с громыханием упал на землю. Подняться он не успел: мгновенно подоспевший копейщик заколол рыцаря в шею, пробив кольчугу.
— Отходим! — хрипло орал Рован, хватая сержанта за плечо и указывая на мост.
Он кивнул и побежал, ведя за собой ещё около десятка солдат. Рован чуть помедлил и последовал за ними; остатки его отряда, увязшие в стычках с врагом позади него, были обречены. Один за другим солдаты падали мёртвыми на землю. Основной отряд кавалерии, наконец, настиг их, и Рован едва успел скрыться за выставленными щитами. Тут же в дело пошли копья, и надрывное ржание раненых животных огласило округу. Рован встал за спинами копейщиков и слегка огляделся — они успели занять мост, но потеряли почти половину солдат. Рован выругался и устремился вперёд — мёртвые лица солдат, крики агонии раненых, кровь и запах гари. Тёмный огонёк ярости разгорался в груди.
Кавалерия сгрудилась перед мостом, наседая на небольшой отряд защитников. Рован присел, прикрываясь щитом копейщика, и сделал выпад, разрезая шею ближайшей лошади. Его тут же обдало водопадом горячей крови. Животное заржало и завалилось на бок, придавливая своего наездника. Враг стремительно терял конницу — по мосту не могло пройти больше двух верховых бок о бок, а плотные ряды копейщиков сдерживали её натиск. Лучники, что успели прийти в себя, начали стрелять в верховых, сбивая с лошади одного врага за другим.
Послышался рёв рога, и конница начала разворачиваться, отступая. Послышались радостные выкрики, которые через мгновение сменились отборной руганью. За расступившимися конниками показались ряды арбалетчиков со взведёнными болтами.
— Всем пригнуться! — только и успел крикнуть Рован, как по ним ударил смертельный град.
Копейщик перед ним охнул и упал, держась за грудь — арбалетный болт пробил щит и вошёл в плоть. Всё больше солдат падало замертво.
— Нам конец! Мы все… — закричал последний живой сержант: арбалетный болт влетел ему прямо в голову, кроша череп.
Рован лежал на животе, прикрываясь обломками щита мёртвого копейщика. Внезапно залпы прекратились, и послышался очередной сигнал рога. Рован с трудом поднялся и осмотрелся, его рот наполнился горечью: вокруг лежали павшие солдаты, и их тела устилали весь мост. С ним вместе на ногах стояли лишь девятеро — все, кто остались от их отряда. Рован посмотрел им в глаза и увидел пустоту. Никакого страха: эти люди смирились со своей участью. На них маршем шла пехота мечников, на глаз около сотни человек.
«Ну вот и всё, — подумал Рован, — конец уже совсем близко».
Он поднял меч и с рёвом кинулся на уже вступивших на мост врагов. Рован уклонился от первого удара и зарубил мечника, тут же отпрыгивая назад. Рядом бились последние солдаты Рована, и он краем глаза видел, как они один за другим падали, сражённые. Рован отбил меч следующего нападавшего, припадая на левую ногу — из длинного разреза сочилась алая кровь. Рован отступил к краю моста; его плотно обступили враги, и он мог лишь отбиваться, получая всё новые и новые раны. Он плохо видел: кровь из пореза на лбу затекала в глаза. Каким-то чудом он смог отбить летевший ему в голову меч, но тут же охнул: в его плечо вонзился клинок, и правая рука тут же отказала и повисла плетью, а меч выскользнул из пальцев. Следующий удар пришёлся по нагруднику, проминая его. Рован захрипел: грудь сжало под покорёженной броней. Из последних сил он поймал рукой несущийся на него меч и повалился назад, потеряв равновесие и утаскивая за собой того, кто держал меч и не успел отпустить его рукоять. Перила за спиной Рована треснули, и он полетел в воду. Солдат, за чей меч он ухватился, с криком летел вместе с ним. Рован упал в холодную воду спиной, и его тут же унесло течением, ударяя о камни. Он барахтался, пытаясь выплыть на берег, но мешала тяжёлая броня. Его крутануло, и он врезался головой в один из камней. От удара Рован потерял сознание, и река понесла его дальше, в заболоченные земли.