- Но капитан! Вы же сами видите! Малец над нами, просто издевается! - Развёл руками мужик со свистком. - Со штурвалом по всей видимости, дитё уже наигралось, так теперь наглому молокососу, ещё и пострелять, видите ли, захотелось! Но по ком, стрелять-то?! Никого же нет! И кто, спрашивается, будет платить за это веселье? А вы же знаете, кладовщик её величества, за каждое использованное ядро спросит! За каждый, выпущенный в никуда, таран!
- Действительно, Иржик? - Вдруг переменился в лице капитан, осознав что придётся иметь дело с королевским чиновником. - По ком мы, стрелять-то собрались! Каждый залп, это сотня соли, не меньше!
- Прошу вас, капитан. Разрешите мне помочь Принцессе Лучи! - Я умоляюще на него посмотрел.
- Помочь? - Еще больше удивился Кана. - Сынок! Но где ты видишь, королевское судно?
- Я, - вижу... - Совершенно спокойно ответил я. - Более того, я его чувствую! И поверьте, оно очень нуждается в нашей помощи. - Взглянул я на него уже уверенно, поправляя свои, немного съехавшие во время спуска по канату, очки. - У нас мало времени! Да и у Вас его, как я погляжу, почти не осталось... У вас же постоянно ноет под левой лопаткой? И вы иногда задыхаетесь и теряете сознание?
- А ты, откуда это знаешь? - Уставился на меня в конец ошарашенный мужик.
- Доверьтесь мне, капитан Кана! И я смогу вам помочь. Ну, может не совсем я... А господин Скряг. А сейчас, разрешите мне, всё же дать залп?
- Ладно... - Согласился капитан, обречённо махнув рукой. Один залп и всё! - Но платить за это, будет твой работодатель! Он господин не бедный, так что, развлекайся...
- Спасибо, капитан Кана... - И снова взяв в руки штурвал, я проорал что бы все крепко держались и готовились к атаке по правому борту, при этом что есть мочи крутанув его в другую сторону...
***
- Абордажные гарпуны по правому борту, выстрел! - Проорал своей лужёной глоткой боцман, продублировав мою команду. И каково же было изумление матросов, когда металлические стержни с крюками не плюхнулись вводу, а просто исчезли в воздухе, а за ними растворилась и разматывающаяся, привязанная к ним верёвка...
Как вдруг, возвращаемые на место гарпунщиками с десяток выпущенных в никуда канатов, один за другим натянулись и заскрипели от сильного натяжения. Я тут же скомандовал стрелять в пустоту таранами, а за ними и каменными ядрами. Но ошарашенные исходящим буквально из неоткуда скрипом, матросы, меня уже не слышали. А вслед за капитаном и открывшим рот боцманом, совершенно ничего не понимая, пялились в пугающую пустоту.
- Боцман! Стреляйте же наконец! - Орал я. Но как и прежде, мои истошные крики о необходимости немедленной атаки, просто растворялись в приближавшемся к нам шуме. А собравшаяся у правого борта, считай вся команда, тупо смотрела как из неоткуда, словно из невероятно плотного тумана, показался сначала нос, а затем и парус неизвестного судна...
***
"Если ты не выстрелишь первым, в только что обнаруженного, невидимого врага, то с очень большой вероятностью, выстрелят в тебя..." - Усвоенная мной в тот момент, житейская мудрость...
Бабах был неожиданным и очень громким... Это ломались доски от вонзавшихся в наше судно, измазанных горящей, маслянистой жидкостью и выпущенных с вражеских катапульт, летящие с бешеной скоростью, огромные, заострённые брёвна с металлическими наконечниками. Которые протыкали обшивку нашего могучего корабля, словно тонкий лист бумаги. Нанося несчастным матросам, стоявших на их пути, раны и увечья, явно не сопоставимые с жизнью. За ними последовали и летящие с верхних палуб, сразу троих кораблей, каменные ядра...
***
Треск и скрежет, уже врезавшегося и всё ещё царапающего нас носом, выплывшего буквально из неоткуда парусника, стоял страшный. Я опомнился лёжа возле никем не управляемого, на треть раздолбанного штурвала. Потрогав почему-то мокрый висок, я увидел на руке кровь.
Ещё недавно поражавшее своими размерами и идеальным порядком, судно, сейчас больше напоминало разбитую, старую лоханку, по палубе которого, десятками носились люди в чёрных нарядах и размахивая кривыми саблями, рубили без разбора практически безоружных матросов налево и направо. Лишь капитан Кана и ещё с десяток членов экипажа, включая боцмана, с помощью нескольких клинков, швабр и деревянных вёдер, кое как оказывали сопротивление, явно превосходившим нас, силам противника.
Туман невидимости, скрывавший четвёрку кораблей, рассеялся, и я сейчас прекрасно видел Принцессу Лучи, взятую на абордаж одним из угольно-чёрных парусников. Ещё один корабль, уже вбив абордажные крюки в наш левый борт, вовсю приближался к порядком побитому каменными ядрами, судну.
Моей первой мыслью при виде быстро приближающегося судна по левому борту, было стать за изуродованный штурвал и попробовать выйти из этих страшных тисков, тем более, что наш корабль заметно превосходил по мощи, трёхмачтовые суда нашего противника. Но взглянув наверх, я с грустью обнаружил безжизненно свисающие тряпьё, вместо великолепных, надуваемых ветрами парусов. Тяжело вздохнув, я решил оценить остальные повреждения, уже ставшего родным, корабля. Да и не пора ли срочно покинуть эту, возможно уже тонущую посудину?