- Миссис Грустик. - Погладила по голове убивающуюся женщину, Снежик. - Вы идите на работу. Если вас уволят, вы и сами долго не протяните. А вы здесь ему, точно ничем не поможете...
- А как же мой сыночек? - Умоляюще посмотрела не девчонку мать. - Кто с ним останется... С моим крохой.
- Мы останемся. Да ребята? - Снежик вопросительно посмотрела на перепуганных нас. - И поищем этих маленьких негодяев. - И она торжественно достала из-за спины увеличительное стекло, которым почти пол часа, пытаясь найти виновников теперешнего состояния Муслика, орудовал мистер Скряг...
***
Мы по очереди с Пухлым и Снежик, при тусклом свете свечей осматривали каждый дюйм тела Муслика. Даже там, куда девчонки обычно не заглядывают. Но это уже без отдыхающей Снежик. И перед самым рассветом, без сил уснули возле кровати, серьезно потерявшего свой естественный цвет, и сейчас больше походившим на фиолетовый кабачок, длиннющего подростка.
Первым от невыносимо разоравшегося голубя, проснулся я. При других обстоятельствах, я может бы даже и послушал его развесёлое, гуль-гуль, но в данной ситуации весёлого было мало. Да и после бессонной ночи, эти противные звуки больно били по и так расшатанным за ночь детским нервам. И я недолго думая, схватил первое что попалось под руку и уверенно двинул к окну, в надежде прекратить его противные пение. Но зацепившись об спящего на полу Пуха, и сам грохнулся возле похрапуещего, и даже во сне что-то постоянно жующего подростка.
Ни Пух, ни Снежик, и тем более посиневший Муслик, от грохота моего худого тела не проснулись. Лишь Пух, видимо уже дожевав очередной пончик, перевернулся на другую сторону. Я же искал глазами мой выпавший из рук во время падения, тяжёлый предмет. Но вместо принесённого с пляжа невероятно гладкого камня, я увидел перед своим носом, подаренный мне вчера странным фотографом, небольшой, круглый футляр с вывалившимися из него окулярами. О котором я из-за последних печальных событий, напрочь позабыл.
- А! Вот ты где! - Всё же отыскав закатившийся белый камень и кое-как собрав содержимое круглой коробочки, я положил футляр обратно в карман и поднявшись, всё же подошёл к распахнутому окну.
Увидав наглую, противную птицу, засевшую в двадцати футах от меня, я для начала пригрозил ей кулаком. Но она, едва завидев меня, ещё сильнее стала орать свою залихватскую песню. - Ну раз так, то ты считай, сама напросилась! Крыса пернатая... - И только-только я прицелившись, хотел одни махом покончить с противными звуками, как проклятый, бесхвостый дельфин снова плюнул мне прямо в глаза...
Высказав всё, что я думаю о этой проклятой рыбе, я полез в карман за всё ещё лежащим там, хоть и не таким чистым как раньше, белоснежным платком Снежик. Потому как эта вековая ржавчина, порядком выедала мои сонные глаза. Растолкав пальцами в кармане футляр и зачем-то положенный туда скользкий камень, я всё же нащупал спасительную тряпку...
- Хух... - Наконец-то я стёр эту жижу с лица. - Стоп, а это что? - В платке оказались, видимо выпавшие с футляра, сложенные очки. - И зачем он только мне их дал... На что-что, а на своё великолепное зрение, я точно не жаловался. Даже мог им похвастаться. Читая из школьного окна, неразличимые для других названия вывесок, аж в самом центре города. Или списывать у Снежик, сидящей за первой партой. Не то что наша училка по природоведению, которая без своих огромных очков-линз, даже свою противную плётку на столе не могла найти.
И я не долго думая, развёл стёкла в стороны и нацепив их себе на носа, тут же стал повторять до боли знакомые жесты руками. И в тонкостях наследуя интонацию мисс Злюры, произнёс.
- А ну-ка, Иржик, расскажи нам, будь добр, почему бесхвостые скульптуры-дельфины, плюются едкой, противной ржавчиной? - И я не снимая подаренных очков, перевёл взгляд на одного из представителей вида, этих самых бесхвостых, плюющихся дельфинов на небольшой площади...
- А это ещё что такое?! - Не понял я. И сняв очки, протёр как следует глаза. - Это видимо проклятая ржавчина, вызывает странные галлюцинации... - Я посмотрел на дельфина, уже без очков. - Да нет. Дельфин как дельфин... - И я снова, надел очки...
Ошарашенным взглядом я изучал представшее предо мной, мягко говоря, странное видение. Я почему-то видел всё, что было внутри этой старинной скульптуры, трубы, вентили, и даже всунутый кем-то прямо в трубу, старый башмак. Видимо перекрывающий доступ воды в эту скульптурную композицию. И служащий источником всех моих недавних бед. Справа от дельфина, снова противно заворчал голубь. Автоматически достав из кармана скользкий булыжник, я взглянул и на ненавистную птицу...