— Я сам не уверен, что это та самая связь, — буркнул Кассиан, всё-таки совладав с крыльями. — Посмотри на Фейру и Ризанда: они счастливы до невозможности, ни на шаг друг от друга не отходят. Да даже Элайна с Ласэном лучше ладят, чем мы… Она ведь меня ненавидит, Аз. Сам подумай, как легко она поверила в то, что я осуждаю её за убийство двух мразей, которым сам бы оторвал головы. Она думает, что я держу её здесь только потому, что этого хочет Ризанд. А представься мне случай — заковал бы в цепи и отдал под суд. Причём она так в этом уверена, что даже слушать меня не хочет.
— Ты и не пытаешься объяснить, — тихо возразил Азриель, но Кассиана было уже не остановить.
— Я и не хочу ничего объяснять! На кой черт мне это делать, если она может исчезнуть также, как и появилась? Может, в том месте, откуда этот идиот Король её вытащил, не существует никаких истинных пар. И, вот, я соберусь ей все рассказать — представь, как это будет звучать! Когда я только увидел тебя, весь мой мир перевернулся, я понял, что больше не смогу и вдоха сделать без тебя. Решил, что, если тебя всё же сочтут врагом и казнят, то я просто лягу рядом с телом, как пёс, и буду лежать так, пока не сдохну сам…
Азриель, не удержавшись, прислонил тыльную сторону ладони ко лбу и, откинув голову, закатил глаза — так падали в обморок нежные девицы.
— Я под впечатлением. Даже захотелось стать твоей парой, — издевательски произнёс иллирианец, после чего ловко увернулся от пущенного в него обломка стула. — Помнится, тогда в шатре ты первый сказал, что её нужно убить…
— А что с ней было делать после всего, что Сонное Королевство и его поданные сделали с нами? С Фейрой и её сёстрами, с Ризом, с нашими солдатами? Наплевать на чужие раны и страдания, чтобы наслаждаться своей сказочной любовью с первого взгляда? Хорошим же я был бы другом, — злобно ответил Кассиан, начиная беспокойно расхаживать по гостиной. Он сам чувствовал, что его несло, но с каждым новым словом необходимость выговориться усиливалась, замолчать становилось невозможно. Да и Аз был на редкость хорошим слушателем, главное — не забывать проверять: просто он молчит или уже сбежал.
— Так вот, Аз, когда я расскажу ей всю эту чушь про истинную пару, она скорее всего покрутит пальцем у виска. И я её пойму. Я для неё чужак, тюремный надзиратель, солдафон и тряпка — не могу управиться с горсткой непослушных крылатых дикарей, а, может, по её мнению, в душе вообще поддерживаю их зверские порядки. И вдруг, на каком-то недоступном никому из нас уровне кто-то вроде судьбы или божества решает, что нам суждено быть вместе. Меня буквально пришили к ней, не спросив разрешения. Откуда этому небесному распорядителю знать: может, она вообще не в моем вкусе?
— О, она определенно в твоём вкусе, — пробормотал Аз, подпирая кулаком щёку. Он и так ненавидел Иллиринию и всё, что с ней связано, но это его пребывание здесь действительно было худшим за все сотни лет жизни. Всякое, конечно, бывало, но вот жилеткой для слёз его делали впервые. Оставалось лишь надеяться, что до прямого значения этого выражения дело не дойдёт.
А пока Кассиан лишь собирался что-то возразить. Но, не оставляя ни единого шанса любым его аргументам, в дом вошла Манона. На улице было уже по-зимнему морозно, кружились мелкие снежинки. Они сверкающими звёздами застряли в холодном серебре волос. Но на её лице не появилось и следа румянца, наверно, сказывалась голубая кровь. Зато глаза стали колючими и ясными, будто покрылись корочкой тончайшего льда.
Манона куталась в тёплый коричневый плащ, но и в такой одежде было понятно, что за последнюю неделю она немного прибавила в весе, приближаясь к нормальному для неё состоянию — движения стали плавными, бёдра округлыми. Когда же она легко сорвала ленту со своей косы, стряхивая на пол капельки воды с распавшихся по плечам волос, Кассиан полностью капитулировал — более того, он готов был передать командование иллиринианской армией тому, кто, положа руку на сердце, сможет сказать, что Манона не в его вкусе.
— Что уставился, дракончик?
Это обращение означало, что девушка в хорошем настроении. Наверно, её воспитанницы надрали задницу какому-нибудь высокомерному мальчишке.
Кассиан вспомнил, что крутит в руках спасительный камешек.
— Приходила Амрена и просила передать тебе это, — он аккуратно поднял чёрный осколок. — Король раздобыл это где-то в Иллириании. Пока ничего конкретного, но, возможно, благодаря этой штуке ты появилась здесь.
— Здесь я появилась благодаря тому, что проголодалась и устала колотить твоих подчиненных, — огрызнулась Манона, но потянула холодные руки к камешку.
— Вот тогда и поешь сначала, потом хватайся за него. Вдруг опять впадёшь в спячку!
— Матерь милосердная, Кассиан, ты действительно становишься невыносимым, — тихо проворчал Азриель.
Манона молниеносным движением вырвала чёрный камешек из рук иллирианца. Но ноги у неё действительно подкосились — она рухнула на колени, продолжая сжимать странный артефакт. Её плечи дрожали, а взгляд стал пустым, словно она вышла из тела и видела перед собой далеко не гостиную хижины.
Но, несмотря на то, что его предостережение сбылось, злорадства Кассиан не ощутил. Манона, падая, будто снова потянула за нить, приросшую к его сердцу. Стало больно, сложно дышать. Он опустился на колени рядом с ней, накрыл её пальцы, держащие чёрный осколок, своей ладонью, постарался заглянуть в глаза.
Глубокий напряженный вдох они сделали одновременно. Где-то сзади вздохнул и Азриель — тяжело и недовольно. Но всё же он встал с дивана и подошёл к сидящей на ковре парочке. Манона посмотрела на иллирианцев так, будто впервые их видела. Потом уставилась на свои руки. Выпустила ногти — убрала, то же самое проделала с зубами. Кассиан постарался не скривиться, зрелище было не из приятных. Но и он, и Азриель терпеливо ждали каких-нибудь слов от девушки.
Она снова взглянула на них и диковато улыбнулась.
— Я ведьма.
— Вот так удивила, — закатил глаза Кассиан, за что получил подзатыльник от стоявшего сзади Азриеля. Но Манона, кажется, не обратила на эти слова внимания.
— Даже не так. Я — королева ведьм.
Кассиан тихо застонал, но особого удивления не почувствовал. А что ещё судьба могла уготовить иллирианскому побочному ребёнку, безжалостному убийце, водившему дружбу с самыми сильными и опасными фэйцами во всей Притиании? Надо было поблагодарить Матерь: ведь она, имея столь извращенное чувство юмора, могла связать его жизнь и душу с одной из заключённых Тюрьмы или, например, со Стригой. На фоне этих очаровательных особ королева ведьм казалась чем-то весьма заурядным.
Вспомнил Кассиан и то, как некогда Девлон назвал ведьмой Несту. И тогда всё тем более вставало на свои места, если Неста — ведьма, то Манона — королева ведьм. Простая и очевидная логика, мог бы и сам додуматься.
Азриель ободряюще похлопал брата по плечу.
«Надеюсь, твоей истинной парой будет королева змей, вы отлично сойдётесь», — раздраженно подумал Кассиан.
Естественно он забыл, что Манона смотрит ему прямо в глаза и видит каждую эмоцию, которая отражается на живом, с развитой мимикой лице, ведь он забыл его контролировать. Несчастный стон, закатанные глаза, выпяченная верхняя губа, сморщенный нос… Матерь милосердная, она ведь точно опять подумала что-то не то. Эту мысль Кассиан тоже не смог сдержать и финальным аккордом в его мимическом театре одного актера стали искривлённые от досады губы.
Манона вспыхнула как спичка. Она поднялась с колен, прямая, словно стрела, и, вскинув брови, взглянула на Кассиана сверху вниз.