«Он так и не спас меня», — мелькнула самая ненавистная мысль, и Манона постаралась запихнуть её как можно дальше.
— Я о вас слышала. Я Манона Черноклювая, — с опозданием представилась ведьма.
— Знаю. Тебе пора возвращаться.
— Куда? — Манона, правда, запуталась. Её ждали Агата и Сунна у костра? Маджа хочет вернуть её Киншасу? Или она про её родной мир? Всё смешалось в невообразимую кашу.
Старуха улыбнулась и села на край кровати.
— Туда, где тебя очень ждут, — сухая и лёгкая рука легла на то место на шкуре, под которым было колено Маноны. — Парень совсем погибает без тебя. Я уже устала его с того света вытаскивать.
Манона сжала челюсть так, что почувствовала, как где-то внутри завибрировало железо. Шумно сглотнула. И ледяным тоном спросила:
— О ком вы?
Маджа покачала головой и устало взглянула на Манону:
— Не надоело себе врать? Даже отвечать не буду, сама знаешь. Он, конечно, глупец, много разных вещей делает, которые странными кажутся, — Маджа говорила о Кассиане как о сыне, даже в её скрипучем голосе появились нежные нотки. — Но он хороший. У него большое и доброе сердце.
Тут старуха через шкуру больно ущипнула Манону и, когда та вскрикнула от неожиданности, зыркнула на неё своими блестящими в свете факела глазами:
— А ты изводишь его! Сама же чувствуешь, что между вашими душами есть мост, но сопротивляешься из последних сил. Если бы ты разрешила, он бы давно тебя нашёл.
Казалось, каменные своды пещеры рушатся. В ушах Маноны звенело и грохотало: следующие слова Маджи пришлось читать по губам.
— Он твоя истинная пара. И ты это знаешь.
Опять, опять всё решили за неё. Этот мир оказался огромной ловушкой, которая захлопнулась, как только Манона попала в неё. Пророчество, предназначение, связующие узы истинной пары… Это сковало её, заточило в железный саркофаг, и она не знала, как из него вырваться. И стоит ли пытаться?
Но старуха была права: хватит себя обманывать. О существовании истинных пар Манона легко могла вспомнить в любую секунду — она почувствовала это по тому, как легко это знание отозвалось на слова Маджи, словно уже давно ждало своей очереди. Это не сопровождалось ни дрожью, ни болью. Ведьма могла понять это в любую секунду. Она просто не хотела.
— Я не хочу, — прохрипела Манона, повинуясь внезапному порыву. — Не хочу быть связанной с кем-то. Не хочу, чтобы решали за меня.
Маджа потянулась к ней своими тёплыми руками целительницы и обняла, прижимая к себе. Манона никогда такого не чувствовала. Эта женщина пыталась её утешить, гладила по спине и проводила по спутавшимся волосам своими сильными морщинистыми ладонями. Ведьма вспомнила, что у неё когда-то была бабушка. Но не такая. То, что так просто и спокойно давала ей Маджа — объятия, молчаливое понимание, сменявшееся добродушным поручительным ворчанием — всего этого не было в прошлой жизни. В краешках глаз Маноны начали собираться злые слезинки. Она стеснялась их. Но старуха, отодвинув девушку от себя, уверенно вытерла их своими жесткими пальцами, и, крепко сжав ведьму за плечи, произнесла:
— Моя девочка, послушай, узы истинной пары это не то, что появляется само по себе. Не случайная комбинация, выпавшая вам при рождении, — старуха чуть встряхнула Манону. — Это лишь подтверждение ваших собственных чувств и одобрение вашего выбора самой природой. Бывает, они возникают не сразу. И только когда фэйцы обретают себя, становятся цельными личностями, они внезапно понимают, что связаны нитью с теми, кто прошёл с ними весь путь. Узы могут быть и незамысловатыми: просто зов тела, указывающий на то, что от этого союза родится хорошее потомство. Реже встречаются такие, которые связывают души. Но только те из них, моя девочка, которые и так влечёт друг к другу. Прислушайся к себе, поверь в себя, не бойся чувств и желаний, тогда ты поймёшь: сердце сначала стремится к нему само, и только потом, будто в помощь себе, создаёт связующую нить.
Манона ощущала комок в горле. Слова Маджи отзывались в самых темных и пугающих уголках. Старуха говорила о том, что ведьма загоняла подальше, прятала, ненавидела. Манона убеждала себя: этой части её души не существует, но и надеялась, что она каким-то образом прорвётся через все заслоны, которые ведьма сама же ставила. Она пыталась убить в себе это, но и молилась — пусть бы только оно осталось и дало плоды! Её разрывало изнутри. Она не готова была принять себя такой, какой являлась на самом деле. Даже имея лишь жалкие клочки воспоминаний, Манона знала — раньше она была грозной, стальной, самодостаточной, не позволяла себе чувствовать ничего. И она так боялась отпустить себя. Стояла у края обрыва и не знала сможет ли взлететь, если шагнёт. Но слова Маджи были толчком. И, кажется, Манона ощутила, как ветер ударил ей в крылья.
Теперь скрывать слёзы было бесполезно. Они оставляли следы на щеках, не переставая течь, но старуха упорно и уверенно вытирала мокрое лицо Маноны. Её руки пахли горькими травами и шерстью. Так должны пахнуть руки бабушки.
— Ну-ну, такая красавица и в слёзы, — цокала языком Маджа. — Парень очень ждёт тебя. Ему и поплачешь!
— Но почему, — справляясь со слезами, спросила Манона. — Почему меня к нему отводишь ты, а не Сунна? И почему ночью?
Ведьма спешно одевалась, пока Маджа сидела на кровати. Вдруг её лицо стало очень серьезным. Манона замерла.
— Потому что вы вдвоём должны спасти Еву, моя девочка. Она его мать.
========== Глава 12. Кассиан ==========
Иллирианец кругами ходил по предназначенному для обедов залу в Доме ветра. За последние сутки произошло столько странных событий, что ему казалось, будто он сходит с ума.
Вчера утром в городской дом явилась Амрена и рассказала одну из самых невероятных историй, которые иллирианцу только приходилось слышать. В ней сплелось всё: древние жители Притиании, предки крылатого народа, тёмные боги, пророчества… Фэйка сияла от гордости, рассказывая о прочитанном в загадочной книге, исписанной странными знаками. А в головах всех слушателей грохотали взрывы и полыхали пожары. Кассиан знал, Ризанд чувствует то же, что и он сам. Они были самонадеянными дураками, высокомерными придурками и простодушными гордецами. Веками Совет Старейшин водил их за нос, прикидываясь рудиментарным религиозным собранием, не имеющим реальной власти. Их обманывал собственный народ — склонял головы, сжимая за спинами отправленные кинжалы.
Верховный правитель и главнокомандующий были слепцами, не замечающими очевидного. Они казались себе сильными, привыкли думать, что никто не может противостоять их могуществу, которым они и подкрепляли власть в Иллириании. Но тёмное отродье из иного мира устами Старейшин предложило иллирианцам куда более внушительную мощь. И народ, ценящий это качество больше всего, безропотно поверил во власть сильнейшего, принял её и теперь ожидал, когда представиться удобный момент.
Кассиан хотел рвать на себе волосы, когда понял: они с Ризандом сами привели Манону — дитя двух миров — в лапы фанатиков. Кассиан пытался уважать традиции, упивался своей правильностью и честью, отказавшись нарушать устои и сопровождать ведьму на Рамиель. Он, убежденный в своём положении, обеспеченном званием «главнокомандующего» и семью сифонами, смотрел на своих крылатых поданных снисходительно, не принимал их всерьёз. Они для него выглядели неразумными дикарями, причудам которых он готов был потакать. Кассиан не мог и подумать, насколько разрослись сети интриг, сплетенных за его по-солдатски прямой спиной.
Ризанд и Азриель находились в похожем шоке. Верховный правитель, обманутый собственной гордыней, и лучший шпион, потерявший контроль над тенями. Это был худший день в их длинной жизни. Амрена безжалостно тыкала их носами, как нагадивших котят, в то, насколько легкомысленно они относились к истории собственного народа. Позволяли себе думать, что события давно прошедших лет их не касаются.
И, вот, три иллирианских придурка сидели, забыв, как дышать. Десять тысячелетий их предков, а теперь и их самих, водили за нос. Никто и не подозревал о тайных планах Совета Старейшин, об убежище для женщин внутри Рамиеля, о Вратах, до которых каждый год пытались добраться десятки мальчишек.