Манона улыбнулась. Её губы задрожали. Кассиан никогда не видел её прекрасное лицо таким. Радость, изумление, лёгкая грусть и что-то, о чём он боялся даже думать — всё смешалось, делая этот момент ещё более нереальным.
— Вставай, дракончик, — одними губами произнесла она. — Можешь обнять меня.
Кассиан вскочил на ноги, будто только и ждал этих слов. Он сжал Манону в объятьях, прижавшись щекой к волосами. Она рядом, живая, невредимая. Обхватила его руками за шею. Почему-то подрагивает, уткнувшись носом в его плечо.
— Ты чего, колдунья? Что они сделали с тобой?
Голос сильно дрожал, иллирианец с трудом сдерживал слезы. Он почти перестал верить, что этот момент наступит и не мог представить его таким. Мужчина попытался отстраниться от Маноны и поднять её подбородок, чтобы взглянуть в глаза, но она только сильнее прижалась к нему. Кассиан едва не заскулил в ответ.
— Все хорошо, — чуть гнусаво произнесла она. — Я в порядке… Просто очень устала.
У иллирианца отлегло от сердца. Он справился с первым потрясением и теперь понимал, что не имеет права раскисать. Кассиан почувствовал, как возвращается свойственная ему энергия. Он подхватил Манону на руки и с широченной улыбкой посмотрел на неё.
— Конечно, такое количество грязи утомляет.
За эти слова он получил удар по плечу, но Манона прыснула от смеха.
— Крылатый бог не очень ценит гигиену.
Иллирианца передёрнуло от напоминания о том, что могло случиться с его истинной парой. Но невероятное, сокрушительное счастье вновь овладело им целиком.
— Придется другому крылатому богу об этом позаботиться, — он склонился к Маноне и слегка укусил за нос.
Оторвать взгляд от её лица было невозможно. Она стала какой-то другой: ведьма улыбалась без оглядки на что-то, раньше тенью лежавшее на каждой эмоции. Будто бы части, из тысячи которых она состояла, наконец, собрались воедино. Это была та самая женщина, которую он разглядел в ней, которую успел горячо полюбить. Гордая, сильная, смелая, способная чувствовать даже больше, чем другие, несгибаемая, как железный прут, но тёплая и страстная.
Кассиан принёс её в купальную, ожидавшую их и полную ароматного пара. В Доме ветра это помещение представало собой большой бассейн, который наполнял водопад, с приятным шумом струящийся по одной из стен. В противоположной стороне была сделана арка — за ней небо и вид на полный разноцветных огней Веларис. Казалось, что звёзды, так отчетливо проступающие на небе этой ночью, отражались в неподвижной глади тёмного озера. Веларис не просто возвращал им свет, словно зеркало, но и удваивал его.
Полная луна, окружённая стайками звёзд, освещала купальную. В её бледном холодном сиянии стены, сделанные из белого камня, казались темно-серыми, а плитка под ногами и вода почти чёрной. Пар поднимался над бассейном, но не долетал до округлого потолка, на котором тоже было изображено звездное небо. Будто всё это помещение зависло между небом и землей, оставаясь неподвластным времени и реальности.
Иллирианец осторожно поставил Манону на ноги. Она, очарованная, смотрела то в арку, то поднимала взгляд на потолок. Но потом обернулась к Кассиану и уже не сводила глаз с него.
Он хотел отойти. Всё ещё был не уверен, что она желает видеть его рядом. Но она протянула руку и ловко расстегнула одну из потайных пуговиц камзола. Потом следующую. Кассиан решил не говорить, что уже купался сегодня.
Его руки принялись избавлять ведьму от доспехов. Когда она осталась нагой, иллирианец едва сдержал грозное рычание. К шрамам на животе прибавилось ещё несколько — доказательство того, что её пытали. Ожоги от раскалённых прутьев, вырванные щипцами куски, следы от скальпеля. Теперь Кассиан уже не мог сдержать душивших его слез. Он снова упал на колени.
— Прости меня… Прости. Я искал тебя. Каждый миг думал о тебе. Звал. Кричал. Готов был убивать и уничтожать. Но этого оказалось недостаточно.
Манона опустилась на пол рядом с ним. Серебристые волосы ниспадали до пола, закрывали грудь и колени, на которых она сидела. Тонкие пальцы аккуратно подняли подбородок иллирианца. Золотые глаза выражали понимание.
— Кассиан, послушай, — произнесла она почти… нежно? Мужчина впервые слышал у неё эту интонацию. — Я ждала тебя каждый миг. Боялась признаться себе в этом, но надеялась, что ты спасёшь меня. Я сама виновата в том, что ты не смог найти меня. Не знаю, смогу ли я измениться, принять свои чувства, но сейчас мне хочется сказать…
Ведьма запнулась. Кассиан не мог поверить своим ушам.
— Сказать, что ты мне дорог. Ты моя слабость.
Она поддела ногтем слезинку на его щеке и слизнула её. Ей словно стало легче после сказанных слов. Кассиан притянул её к себе.
— Манона, — прошептал он. — Ты не обязана меняться. Я люблю и принимаю тебя такой, какая ты есть. И ты ошибаешься: я твоя сила. Клянусь, что буду защищать тебя всю свою жизнь — всегда, любой ценой, от всех врагов, сомнений и страхов. Я никогда не потребую от тебя больше, чем ты захочешь мне дать.
Ведьма поняла голову и улыбнулась так хитро и сладко, что пафос в Кассиане сменился страстью.
— Я хочу дать тебе себя помыть, — шепнула она и нырнула в бассейн.
Кассиан, избавляясь от кожаных штанов, нырнул следом. Тёплая вода приятно касалась тела. В тёмной глубине сверкнул серебряный росчерк, Манона вынырнула прямо перед ним. Они стояли друг напротив друга. Кассиан, не оглядываясь, нащупал рукой мочалку. Линия воды проходила как раз по выпуклым соскам Маноны. Иллирианец шумно сглотнул и, намочив мочалку, провёл ей по шее ведьмы. Она неотрывно смотрела на него гипнотизируя.
Кассиан притянул послушное тело к себе. Прошёлся по спине, рукам, животу, стараясь не тереть сильно те места, где виднелись свежие шрамы. Потом отбросил мочалку и принялся повторять её движения руками. Кассиан приник к тонкой шее, которую Манона выгнула в приглашающем жесте, покрывая каждый сантиметр поцелуями, облизывая и покусывая. Руки ласкали грудь, сжимая горошинки сосков. Ведьма стонала и игралась с его волосами на затылке.
— Я хочу тебя. Только тебя, — шепнула она, опаляя дыханием его ухо.
От этих слов Кассиан потерял и самоконтроль, и рассудок. Это было то, что он даже не мечтал услышать. Его губы нашли мягкие и тёплые губы возлюбленной, сорвали требовательный поцелуй. Мужчина наслаждался каждым прикосновением их тел. Язык, коснувшийся нёба, тонкие руки на его шее, его пальцы, спускающиеся вниз по округлым бёдрам.
Разорвав поцелуй, Кассиан властным движением развернул Манону спиной к себе. Она откинула голову ему на плечо и взялась руками за свою грудь, показывая, как изнывает от желания. Мужчина скользнул пальцами вниз, касаясь выпуклого шрама на животе, потом ниже — и, найдя нужное место, остановились, заставляя Манону выгнуться и закусить губу. Она стонала и двигала бёдрами, направляя его руку.
Кассиан хотел обладать ей полностью. Прекрасное тело было величайшим соблазном и ловушкой — его невозможно было перестать целовать. Свободной рукой иллирианец погладил щёку девушки и провёл пальцами по её опухшим от поцелуя губам. Она раскрыла их и обхватила палец мужчины, проводя по нему языком и посасывая. Кассиан зарычал от возбуждения. Прикусил мочку её уха.
— Я безумно тебя хочу, — прошептал он.
Упругие ягодицы прижимались к напряжённому члену. Его пальцы продвинулись дальше и вошли в её лоно. По сравнению с ним вода в бассейне казалась ледяной. Манона двинулась всем телом, глубже насаживаясь на его руку.
— Тише, тише, колдунья.
Он неспешно скользил у неё внутри, заставляя её губы отчаянно сжимать его пальцы. Чувствуя, как растягивается ниточка слюны, он поднёс руку к округлой груди и влажными подушечками коснулся сосков, слегка надавливая. Она закинула руку ему за шею, пытаясь прижать губами к своей шее. Манона выгнулась — требовала, чтобы он целовал тонкую кожу, ласкал рукой грудь, проникал в неё пальцами, упирался членом в ягодицы. Ведьма тоже желала захватить каждую его мысль, присвоить каждое движение. Он дал ей это и был вознаграждён потрясающим зрелищем: девушка разомкнула губы и закричала, по всему её телу прошла дрожь, а ноги подогнулись так, что она буквально повисла в сильных руках Кассиана. Оргазм был таким, что по телу продолжали проходить волны дрожи, похожие на судороги.