Когда Фейра рассказала сестре о Маноне, Неста сразу поняла, что память той заперта силой Котла. Возможно, чёрный оникс и смог бы её вернуть, но, поскольку подобное притягивает подобное, было больше шансов, что сработает та же магия, которая и заблокировала воспоминания. Ведь именно на Котёл полагался Король, когда приковал ведьму к скале.
Неста до последнего не знала, сделает это или нет. Даже схватив голову Маноны, она продолжала сомневаться.
— Вот теперь я хочу с тобой поговорить, — игнорируя всех, обратилась к ведьме Неста.
Кассиан поднял на девушку гневный взгляд:
— Неста, дай ей прийти в себя!
Упущение, что у этой курицы-наседки были крылья летучей мыши, а не положенные — покрытые перьями. Манона уже поднималась на ноги.
— Всё в порядке. Мы поговорим и придём, — она на секунду задержала ладонь Кассиана на лице своей рукой, но быстро отстранилась и приблизилась к Несте.
В комнате остались только они вдвоём. Манона устало опустилась на кровать, сминая подол бархатного платья. Алого цвета.
Неста вспомнила День зимнего солнцестояния и свою выходку, которую она никак не могла объяснить. В голове всё спуталось. Вроде от них с Элайной отстали, дали право жить так, как хочется, даже нашли им милый домик в Веларисе. Он понравился сестре. Весной можно будет начать заниматься садом, а пока Элайна проводила много времени на кухне. К ней заходили эти странные двойняшки с серой кожей — учили её готовить и печь хлеб.
О Несте же, как она того и хотела, все забыли. Перестали лезть к ней со своим сочувствием и участием. Даже Кассиан. Она столько раз отказывала ему, хамила, давала понять, что испытывает к нему лишь отвращение, и вдруг он действительно перестал интересоваться ей. А потом превратился в тень от тоски по этой ведьме… Неста не могла себя понять: она злилась неясно на что, ненавидела непонятно кого, изводила себя беспокойными мыслями, оставаясь в одиночестве.
Ей нравился Веларис, но оказавшись предоставленной самой себе, свободной от жутких миссий и спасения мира, Неста остро почувствовала себя лишней среди фэйцев. Внутренняя клетка, куда она загнала себя, не позволяла ей пойти искать работу, поддерживать нормальные отношения с Фейрой и остальными. Она всё ещё отказывалась принимать, что теперь часть этого мира. И оставшись без внимания, обусловленного симпатией Кассиана или силой Котла, она ощущала гнев и боль. Ей захотелось надеть это дурацкое красное платье — назло Фейре, так легко влившейся в эту жизнь, Кассиану, оставившему её в покое, да даже Элайне, которая с первых секунду в теле фэйки получила истинную пару, связавшую её с этим миром.
— Я благодарю тебя, — произнесла Манона, поднимая взгляд на Несту. — Ты вернула то, чего мне очень не хватало.
Девушка выгнула тонкую бровь.
— Не хватало? Неужели тебе нравится помнить прошлую жизнь, но продолжать жить эту?
Край губ ведьмы слегка дернулся. Неста закусила щеку, осознав, что Манона, кажется, догадалась о сути диалога.
— Ты родилась человеком, а стала фэйкой, — сомнений не осталось, ведьма всё поняла. — Так и не прижилась в этом мире. А сейчас думаешь, что мы в похожих ситуациях. Вернула мне память в качестве эксперимента? Посмотреть, взвою ли я от тоски по своему дому?
Неста не ответила, лишь неопределённо повела плечами.
— Да, Неста, тебе не стать обратно человеком, а я вряд ли вернусь в родной мир. И сейчас, когда в моих воспоминаниях есть каждый день той моей жизни, ты хочешь услышать, сожалею ли я? Что я собираюсь делать теперь?
Девушка отвела взгляд. Ведьма была права. Она затеяла всё ради этого.
Манона принялась доставать шпильки из своих волос, уложенных короной. Она выглядела уставшей, хотя ещё за завтраком вся светилась. Успела Неста рассмотреть и ссадину на колене, которую ведьма получила явно не во время мытья полов.
— В том мире со мной случалось много разных вещей. Хороших и плохих. Там у меня остались друзья и враги. Меня предавали, истязали, отбирали надежду и любимых. Но там я стала королевой и привела свой народ на родину.
Ведьма взвешивала каждое слово. Неста понимала, что она пытается и для себя ответить на терзавшие девушку вопросы. Превратившись в фэйку, она не потеряла память. В ней остались жить образы как богатой и сытой жизни, так и жуткого прозябания в холодной хижине. По сравнению с последним, раем казался даже грязнейший угол Велариса. Но Котёл отнял у Несты само право выбирать. Забрал привычную и понятную жизнь. Пусть она и была во многом хуже бессмертного фэйского существования.
— Здесь у меня нет ничего, — продолжала ведьма, — кроме череды чужих решений, пророчеств, проклятий, которые по мнению ваших богов — ну или Тьма разбери кого — должны составить мою жизнь.
Манона с силой дернула за прядь серебряных волос и шпилька, звеня, упала на пол. Неста удивлённо вскинула брови.
— Не знаю, сколько тебе про меня известно. Но тут я в ловушке. Одни хотят, чтобы я вернула драконов, — ведьма потянула за следующий локон. — Другие — чтобы призвала древнее зло. Незнакомые мне фэйцы жертвуют собой ради меня. А я до этого тыкалась, как слепой котёнок, не до конца понимая, кто я вообще такая…
Шпильки продолжали валиться на пол. Но в волосах их было столько, что ведьма не могла сама достать все. Неста шагнула к ней и, поставив её голову прямо, принялась убирать оставшиеся. Серебристые волосы оказались блестящими и непослушными — в пальцах они вились, как змеи.
— Но, если подумать, в прошлом я тоже жила неким предназначением. Вернуть ведьм в Западный край. Я всегда думала только об этом. Сначала выбрала неверную дорогу, но вовремя свернула с неё, — Манона сидела спокойно, но в голосе сквозила щемящая грусть. — Эта цель отняла у меня верных соратниц, ради неё я отказалась от того, кого… К кому привязалась. Но, Неста, я плохая королева. Хотя отличная завоевательница и воительница.
— Чудовище, — негромко уронила Неста.
Манона поняла, о чем она, и тихо рассмеялась.
— Именно. А править народом, желающим жить в мире, должны мудрые, справедливые и спокойные люди. У моего народа появилось много союзников, мы вернули наш дом, обзавелись верными друзьями. А я чувствовала себя не на своём месте. Все кругом счастливы, а я как…
— Чудовище, — ещё тише, стараясь скрыть боль, отозвалась Неста.
— Чудовище, — эхом повторила Манона. — Наверно поэтому Котёл и сумел так легко вытащить меня из того мира. Сейчас я думаю, что, может, это пророчество и возложенная на меня миссия — плата за возможность начать жизнь сначала. Думать здесь о себе, своём счастье и своих чувствах. Я заплачу этому миру, но смогу жить без оглядки, ни о чём не жалея.
Неста достала последнюю шпильку из волос Маноны, и те водопадом распались по плечам. Девушка чувствовала странное спокойствие и опустошение. Не такой ответ она рассчитывала услышать. Но то, о чем рассказала Манона, отозвалось в её душе.
— И смириться с тем, что тебя лишили выбора?
— Лишили одного, зато поставили перед многими другими. Но самый важный кажется мне и самым простым. Если нельзя вернуть то, что у нас забрали, надо бороться за что-то новое.
Неста села на кровать рядом с Маноной. Она не думала, что ведьма скажет ей такое. В глубине души девушка хотела найти не ответы на вопросы, а соратницу. Ту, кто испытывает ту же самую боль и горечь утрат. Сможет понять её.
— Кажется, твоим сёстрам нравится в этом мире. Тебе теперь не нужно беспокоиться о них. Живи для себя.
Старшая Аркерон вздрогнула. С чего ведьма взяла, что Элайне нравится здесь? Но осознание пришло быстро. Сейчас сестра выглядела счастливой. Она с радостью бралась за домашние хлопоты, ходила в гости к Фейре, кажется, даже подружилась с этим угрюмым Азриелем, окружённым тенями. Неста так волновалась об Элайне, потому что помнила её в первые недели после превращения. Отсутствующий взгляд, болезненно выступающие ключицы и редкие, странные слова. Нынешняя Элайна сильно отличалась от той убитой горем тени. И Манона, которая не видела всего, сейчас с уверенностью заключила, что девушке нравится в Веларисе. Может, это действительно так?