Ещё не до конца очнувшись, раненый принц попытался вспомнить, что именно произошло.
Следующая мысль — отец. Алексис тихо застонал от внезапного давления, которое почти разорвало изнутри грудную клетку. Перед глазами появился образ короля Оливера, без чувств лежащего на холодном полу в луже собственной остывающей крови. И глаза, его пустые и одновременно так громко кричащие глаза… Чувство вины, скорби, ненависти и печали схватили душу своими цепкими когтями, и внезапно физическая боль стала лишь едва заметной занозой под кожей.
И третья мысль — Артемий. Артемий. От этого имени разум Алексиса будто восстал из мёртвых, переполненный двигающей вперёд яростью, жаждой мести.
«У тебя слишком много слабостей. А у
короля их быть не должно. Позволь избавить тебя от такой обузы», — неслись по памяти тягучим ядом слова Его Величества, чьё лицо искажало чистое зло.
«Будь по-твоему, женишок, — думал Алексис. — Отныне моей единственной слабостью будет являться лишь твоя голова у моих ног».
Принц поклялся перед собой и звёздами, что отомстит за отца, за все те мёртвые души, что самопровозглашённый король отправил на тот свет, за украденное королевство. Золотое Королевство… Мог ли Алексис всё ещё спасти родные земли от кровавых рук узурпатора? Его Высочество был обязан во что бы то ни стало вернуть трон, хоть зубами вырвать Золотое Королевство и взять его под свою опеку, как всегда должно было быть.
Со страдальческим стоном, сорвавшимся с уст, юноша приподнялся на локтях и открыл глаза, оглядываясь. Вокруг было предательски темно, пол холодный, сырой. Не осталось никаких сомнений, что Алексис находится в темнице. Рваная и грязная, перепачканная в запёкшейся крови одежда лохмотьями свисала на пол.
— Милорд? — послышался знакомый взволнованный голос. — Милорд, Вы живы?
Кто-то на ощупь принялся помогать ослабевшему принцу присесть и опереться спиной о холодную земляную стену. Пытаясь связать несуразные звуки в слова, Алексис выдавил:
— Да. Благодарю.
— Какое счастье! — воскликнул Николос. — Вы почти не дышали пару минут. Я думал, мы потеряли Вас.
— Не вижу в этом трагедии, — просипел Алексис и закашлялся.
— Что Вы такое говорите?..
— Вы случаем не знаете, который день мы гниём в подземелье? — перебил принц, пытаясь разглядеть силуэт эсквайра рядом.
— Коль верны мои подсчёты, уже третий, сир, — тихо ответил оруженосец.
Его Высочество кивнул, представляя, что Артемий мог устроить в его королевстве за три дня.
— Как Вам удалось выжить? — поинтересовался Алексис.
— Был ранен одним из гвардейцев, свалился без памяти, — Николос замялся, вероятно вспоминая то, что не хотел вспоминать. — Очнулся под горой трупов. Видимо, меня также посчитали мёртвым. Попытался сбежать, но меня поймали наши стражи и бросили сюда.
Алексису стало жаль мальчика. Жаль за то, что позволил этому случиться с юной нетронутой горем душой.
— Наши стражи? — лишь удивился принц.
— Наши, милорд, — с сочувствием и глубокой печалью ответил оруженосец. — Артемий захватил дворец.
— Не произносите при мне это имя, — грубо отрезал Алексис.
— Прошу прощения, сир… Но Вы должны знать…
Его Высочество перевёл вопросительный взгляд на тёмный силуэт рядом.
— Он присылал сюда лекаря, чтобы тот залечил Ваши раны, — рассказывал Николос. — Иначе Вы бы погибли…
Принц думал о том, что, возможно, Артемию лучше стоило бы допустить его гибель, хотя бы избавив от позора. Алексис стыдился своего поражения и беспомощности. Он не смог защитить собственное королевство, подданных, родного отца…
— Что же ему нужно-то от меня? — вслух рассуждал юноша.
— Не сердитесь, сир, но… Он поступает умно…
— На что Вы намекаете? — нахмурился Алексис.
— Он знает, что народ любит Вас, как никого иного из правителей, — начал объяснять Николос. — Увы, ему того никогда не достичь. Люди восстанут против него, узнав о Вашей смерти, ничто их не сдержит. Убить Вас значило бы убить собственную власть над Золотым Королевством.
Его Высочество задумался над словами оруженосца, ведь мальчик рассудил абсолютно верно. Алексис — главный козырь короля.
— Вы чрезвычайно правы, эсквайр Николос, — кивнул принц. — Что бы я ни делал, он не убьёт меня. Однако существуют наказания хуже смерти.
— Он несомненно попытается управлять Вами, милорд, — констатировал оруженосец. — Но Вы не дадитесь ему. Я знаю, сир, наверняка знаю. Вы сильны. Сильнее, чем кто-либо, кого я знал. И я говорю вовсе не о борьбе на мечах, а о силе Вашего духа. Не позвольте ему сломить Вас, Ваше Высочество.
Невольно, но уста Алексиса растянулись в широкой и благодарной улыбке, причиняя тем самым боль его разбитой губе. Он словно ощутил приток свежего воздуха в лёгких. Принц жалел, что в кромешном мраке оруженосец не может видеть искренности в его глазах.
— Я нисколько не сомневался в Вас, эсквайр Николос, когда выбирал в оруженосцы, — подбодрил юноша и коснулся плеча мальчика рядом. — Благодарю Вас за эти слова.
— Я верю в Вас, Ваше Высочество. Просто знайте это.
— Ох, бросьте это лестное обращение, — смутился Алексис, который по-прежнему не любил привилегий знати.
— Простите…
— Мы через многое прошли, мой дорогой друг, и больше не чужие люди. Остались ли причины обращаться друг к другу на Вы?
Николос был поражён предложением принца. Неужто сам Его Высочество обратился к нему как к другу? И как можно звать будущего короля лишь по имени? Эсквайр тяжело вздохнул, переполненный всеми оттенками чувств. Для мальчика было так важно поладить с принцем, но теперь он для него просто Алексис.
— Никаких, — улыбнулся Николос. — Это честь для меня — быть Вашим другом… Твоим.
Юноша захихикал, невзирая на боль в животе, но Алексис был счастлив найти кого-то, на кого он всегда сможет положиться. Возможно, он всё-таки не останется один и даже обретёт новую семью.
Внезапно за тяжёлой дверью темницы послышалась возня, щёлкнул засов, заскрипели ржавые петли. Николос и Алексис затаили дыхание, напрочь позабыв то, о чём говорили. Глаза вдруг ослепил свет факелов, из-за чего юноши сощурились.
Было нетрудно догадаться, кого принц увидит в дверях камеры. Алексиса передёрнуло. Юноша, позабыв о заживающих ранах и слабости, резко вскочил на ноги, лишь слегка опираясь о стену, готовый обороняться. Привыкнув к свету, ему удалось разглядеть две массивные вооружённые фигуры с факелами в руках. Облачённые в доспехи стражи Белого замка смотрели на своего принца в ответ, ничуть не скрывая сочувствия. Они словно извинялись перед Его Высочеством, своим законным королём.
Меж двумя мужчинами гордо вздёрнув подбородок стоял Артемий, на чьей голове красовалась корона Оливера.
— Здравствуй, дорогой, — сделал он шаг ближе к Алексису.
Тот оскалился:
— Чего ты хочешь?
— Сразу к делу? — съязвил король и подошёл к принцу почти вплотную, коварно ухмыльнувшись. — Хорошо. Рад сообщить, что завтра в полночь состоится наша свадьба.
От этих мерзких слов Алексиса передёрнуло дважды, он едва сдержался, чтобы не ударить Артемия, даже если от этого больнее будет ему самому.
— Раз ты не понял с первого раза, я повторюсь, — прорычал Его Высочество, чётко выделяя каждый звук. — Я не стану твоим мужем.
— Как жаль, что я не спрашиваю твоего согласия, — пропел сладким голоском король, пристально глядя дикими глазами на своего жениха. — Ведь у нас была изначальная договорённость об объединении королевств. Было бы справедливо сдержать обещание перед народом, не думаешь?
— Эта свадьба состоится только через мой труп, — шипел принц.
Артемий вдруг посмотрел на трясущегося от страха Николоса, который стоял рядом и почти не дышал. Казалось, мальчик впадёт в беспамятство лишь от ощущения взгляда Его Величества на себе.