— Когда? — любопытствовала Ливви наивно.
— Очень-очень скоро, — кивнул Алексис и резко перевёл тему. — Чем желаешь заняться сегодня? Пойдём к Элизабет?
— Да, — оживилась принцесса. — Она обещала угостить меня бананами на кухне.
Алексис поднялся с кровати и подхватил дочку на руки, пока та сонно потягивалась.
— Вот какая ты у нас сладкоежка, — усмехнулся он, игриво щёлкнув малышку по кончику носа, заставляя её хихикать.
Собравшись и одевшись, Его Величество с утра пораньше отвёл Ливви к Элизабет, которую уже давно назначил фрейлиной принцессы, и оставил на её попечение, чувствуя, как маска наигранной жизнерадостности трескается. В груди сквозила чёрная дыра. Алексис и вовсе не знал, куда себя деть, мысли роем ос гудели в голове, а руки тряслись в треморе. Недолго думая, юноша со всех ног понёсся в покои к последнему человеку, которому мог довериться, пока слёзы вновь не хлынули ядовитым фонтаном из глаз посреди замка. Беспардонно влетая в покои к Грегори, Алексис ощутил, как взор размыла пелена нестерпимой боли, и король не выдержал.
— Он ушёл! — выкрикнул юноша в смятении дрожащим голосом, сталкиваясь взглядом с растерянным Грегори, который, сонный и взъерошенный, стоял посреди спальни, не успев натянуть и рубашку. — Он оставил нас! Всех нас!
Десница напуганно посмотрел на Его Величество, которого от истерики отделяло всего одно слово.
— Кто ушёл? — хмурился он, не понимая, о чём говорит монарх. — Куда ушёл?
Алексис подошёл ближе к Грегори, и ручьи слёз вновь опалили щёки короля. Тот не находил и мгновения, чтобы хоть вдохнуть, а лишь стоял и не мог произнести ни одного слова внятно.
— Артемий, — сорвалось имя с уст. — Он ушёл.
Десница рефлекторно притянул бедного юношу в объятия и принялся гладить по спине, желая утешить. Алексис уронил тяжёлую голову на его плечо и громко всхлипнул, зажмурившись, пока мокрые дорожки без остановки бежали вниз.
— Тише, — шептал Грегори королю на ухо, — тише. Всё хорошо.
— Нет, — отрицал тот, чувствуя, что разваливается на части от тоски и утраты. — Ничто не хорошо. Он ушёл, Грегори, понимаешь? Насовсем ушёл.
Десница тяжело вздохнул, отпрянул от монарха, взяв его лицо в ладони и вытирая солёные капельки, и заглянул ему в глаза. Не зная, что предпринять, Грегори опустил руки и что-то тихонько прошептал, после чего в воздухе, словно из ниоткуда, появилась порхающая светящаяся жёлтым цветом бабочка. Алексис по неизвестной причине вдруг стих и успокоился, ощущая, как пепел внутри оседает. Дыхание юноши восстановилось, а слёзы высохли. Король, насторожившись, посмотрел на приятеля.
— Что это? — спросил он после минутного молчания.
— Заклинание утешения, — пожал плечами Грегори. — Я так же успокаивал Ливви, когда та была крохой. Тебе лучше?
Алексис кивнул с сомнением и присел на край кровати, обессилев. Десница же опустился на корточки перед ним и ласково коснулся колена короля, поднимая взгляд вверх на поникшего и сбитого с толку юношу.
— Что произошло? — обеспокоенно поинтересовался Грегори.
Его Величество уронил голову на руки, пропуская волосы через пальцы, ведь и сам ещё толком не осознал, что случилось.
— У Артемия была идея, как спасти всех нас, — начал Алексис тихо. — Для этого требовалось разыграть его смерть. Но я не согласился. Поэтому он ушёл, а потом…
Монарх поднял глаза на хмурого и взволнованного Грегори, который, казалось, не понял ни единого слова, и вспомнил просьбу Артемия. Его план не должен был кануть в лету. Уж слишком многим они пожертвовали, слишком много потеряли. Алексис был обязан следовать всем инструкциям супруга, обязан был хотя бы попытаться всё исправить.
«…трон рядом с тобой придётся занять кое-кому другому…», — всплывали в памяти слова.
— Грегори, — прошептал юноша, борясь с самим собой, — ты выйдешь за меня?
Десница оторопел, глядя на товарища, как на последнего безумца, а его глаза в удивлении расширились.
— Что?! — воскликнул юноша.
Алексис помотал головой и не в силах вымолвить хоть что-то в ответ достал из кармана письмо Артемия, протянув его Грегори. Тот поднялся и развернул лист бумаги, принимаясь читать и нервно расхаживать по комнате туда-сюда. Король в безмолвном ожидании сидел на кровати и апатично смотрел в никуда.
— Вы меня за шута держите? — возмутился десница, в замешательстве возвращая конверт Алексису. — Как он мог просто уехать? Куда? То есть… он ведь ничего не сказал мне…
Грегори упал на постель рядом с юношей и принялся сверлить взглядом стену, переваривая информацию.
— Он никому не сказал, — прошептал Алексис. — Исчез из наших жизней, не спросив разрешения.
— Люди никогда не просят разрешения, прежде чем уйти, — качал головой десница, потирая виски. — Прости, но я не пойду на это.
Его Величество перевёл полный отчаяния и мольбы взгляд на товарища.
— Грегори, — позвал он. — Ты последний близкий мне человек, за исключением Ливви. Прошу, не бросай меня в такой час.
— Этот брак не сделает счастливым ни одного из нас, — отрицал тот, чувствуя давление свалившейся на плечи ответственности. — Мне жаль, Алексис, но… Артемий… Артемий сошёл с ума.
— Мы все здесь сумасшедшие, — пожал плечами монарх и положил ладонь на предплечье Грегори, чуть сжимая. — Но я умоляю, помоги мне спасти Ливви от этого безумия, коль хоть на толику дорожишь ею…
— Я прекрасно лажу с малышкой, однако мне не под силу заменить ей отца.
Алексис тяжело вздохнул:
— Я не в праве заставить тебя. Но, раз уж пошло на то, королевство нуждается в мудром правителе. А кто, как не ты, справится с этой обязанностью? Кто сможет править мудрее, чем человек, на чьих глазах строилась его история? Помоги удержать королевство на ногах. Без тебя на троне мы все падём, а жертва Артемия станет напрасной. Ты ведь тоже потерял его. Как и я.
Грегори лишь молчал в ответ, нервно теребя пальцами уголок мантии Алексиса. Небо свалилось на голову, а земля ушла из-под ног. Что делать дальше, никто не знал. Артемий оставил их расхлёбывать заваренную кашу в одиночку.
— Хорошо, — выдохнул Грегори в конце концов. — Я согласен выйти за тебя и править рука об руку с тобой.
Монарх натянуто улыбнулся приятелю.
— Спасибо, — прошептал он, шмыгнув носом.
Десница, или уже будущий король, подвинулся ближе к Алексису и приобнял за плечи, а тот уткнулся носом в его ключицу и тихонько всхлипнул, ведь в глазах снова защипало. Грегори уложил несчастного юношу на постель и нежно коснулся его щеки, смахивая слезу. Король прижался к жениху, словно тот был последним лучиком надежды средь хаоса, боли и бесконечных потерь.
— Только не покидай меня, Грегори, — шептал Алексис, надрываясь. — Хоть ты не уходи.
— Как же смею я покинуть тебя, мой милый король? — спросил юноша, заботливо качая того, точно ребёнка, и с его ресниц, не удержавшись, тоже сорвалась слезинка.
— Все уходят, — пожал плечами Его Величество.
— Я не уйду, — пообещал Грегори. — Мы справимся. Вместе.
Алексис поднял голову, сталкиваясь взглядом с небесно-голубыми глазами напротив, которые внушали покой и умиротворение, и юноша на миг ощутил в груди приятное тепло и уют, будто бы верил в слова десницы всей душой.
— Обещаешь? — взмолился король.
Грегори, наблюдая за трепещущими, точно бабочки, влажными ресницами не смел солгать:
— Клянусь перед звёздами.
Алексис, казалось, выплакал всё, что только мог, пока раскрасневшиеся глаза не сомкнулись от усталости, и он лишь продолжал тихонько и обессиленно лежать в руках Грегори.
— Это моя вина, — прошептал Его Величество. — Я должен был удержать его.
— Вовсе не твоя, — убеждал десница ласково. — Артемий сделал сложный выбор. Но принадлежал он лишь ему самому. Никто из нас не остановил бы его, коль он надумал. Отныне он должен быть героем для нас.
— Не герой он, — протестовал Алексис сердито, — а дурак.
По иронии Грегори не сумел поспорить.