— Не изводи себя, — просил юноша. — Ты ведь знаешь его: коль Артемий сказал, что он в порядке, то так и есть. Я постараюсь найти его через заколдованную карту, вы сможете возобновить переписку и, как только всё уляжется, даже увидитесь.
Алексис, чьи глаза наполнились верой и благодарностью, оживился и приподнялся на локтях:
— Ты, правда, сделаешь это для нас?
— Несомненно, сделаю.
— Несмотря на…
— Наш брак лишь политический ход, — перебил Грегори. — Я ведь не глупец, чтоб надеяться, что твои чувства вдруг переметнутся ко мне. И я вовсе не желаю видеть тебя несчастным, Алекс. Так что, да, я помогу, чем смогу.
Король, тронутый словами товарища, ощутил внезапный порыв обнять его. Грегори, всегда искренний и верный, оставался самим собой, и это восхищало.
— Возвращайся в покои и проведи остаток дня с Ливви, — наказал десница. — Уверен, она тоже переживает и нуждается в отце. Вечером проведём церемонию погребения. Ни о чём не беспокойся, я позабочусь обо всём сам.
Алексис смог лишь кивнуть в ответ, слушая наставления, а Грегори поднялся с постели и поплёлся к сундуку, но монарх вдруг схватил его за руку, заставляя обернуться.
— Спасибо, Грегори, — прошептал он. — За всё спасибо.
— Для тебя, что угодно, — улыбнулся тот и кивнул в сторону двери. — Ступай.
Король покорно поднялся и, кивнув на прощание, покинул спальню. Почему-то после разговора с Грегори на душе стало легче. Вероятно он нуждался в том, чтобы выплеснуть горе и тоску — и понять, что надежда ещё не потеряна: Артемий в добром здравии, они смогут видеться и общаться, Великое Королевство спасено. И всё благодаря Грегори. Грегори… Он, несмотря ни на что, всегда оставался рядом, прощал, понимал, поддерживал и… любил. Спустя все эти годы он по-прежнему любил. Сердце Алексиса обливалось кровью при мысли о том, что, вероятно, он не сможет дать Грегори того же. Хотя тот бесконечно заслуживал любви, всепоглощающей и глубокой, взаимной и тёплой, пылающей и страстной, толкающей на любые безумства. Такой, какая по счастливой случайности досталась им с Артемием.
Алексис вернулся в королевские покои и провёл остаток дня, играя и забавляя Ливви. Малышка здорово отвлекала отца от беспокойств, наполняя его сердце искренним смехом и теплотой любви. Король и представить не мог, что делал бы без неё, как бы жил без своего ангела, оберегающего его от уныния в тёмные часы.
Ближе к закату солнца в двери покоев постучали, и к принцессе с монархом вошёл лорд Грегори, облачённый в тёмно-синие одеяния.
— Дядя Гэ! — радостно воскликнула Ливви, увидев десницу, и побежала к нему, запрыгивая прямо на руки.
— Здравствуй, милая, — улыбнулся юноша, прильнув губами к щеке Её Высочества. — Как поживает моя куколка? Не истосковалась часом?
— Чуть-чуть, — пожала плечами та. — Я скучаю по папе. Он ушёл и не попрощался со мной.
Девочка обиженно опустила голову, с любопытством теребя брошь на груди Грегори. Тот переглянулся с Алексисом, нервно сглотнув.
— Папа боялся, что ты будешь грустить, — пояснил Его Величество, — поэтому и не попрощался.
— Я всегда буду грустить без него, — вздохнула принцесса и указала на отца. — Папа тоже грустит, но притворяется, что это неправда.
Алексис потупил взгляд.
— Папа тоже очень скучает по тебе и скоро обязательно вернётся, — вмешался Грегори. — Вот увидишь, он долго без тебя не проживёт.
Ливви невольно расплылась в улыбке.
В следующую минуту в покои вошла Элизабет.
— Вы звали меня, Ваше Величество? — обратилась девушка к монарху неестественно тихо и с глубоким сожалением взглянула на него.
— Да, — кивнул Алексис, прокашлявшись, и фрейлина подошла ближе к королю. — Не могли бы Вы приглядеть за Ливви некоторое время в наше с Грегори отсутствие?
Элизабет с пониманием посмотрела на юношу.
— Конечно, Ваше Величество, — согласилась девушка и, легонько коснувшись предплечья Алексиса, прошептала. — Я премного соболезную Вам по поводу супруга. Вы были столь влюблены…
Король отвёл взгляд и сжал ладони в кулаки. Настала одна из сложнейших частей.
«Переживи, — наказывал он себе мысленно, — просто переживи это».
— Благодарю Вас, — ответил Алексис.
— Что ж, — встрял Грегори в диалог, дабы на товарища не слишком давила обстановка, — леди Элизабет, не отведёте ли Вы нашу принцессу в сад?
— В сад? — оживилась Ливви.
— Отведу, коль она просит, — улыбнулась фрейлина, забирая малышку на руки.
— Ура! — воскликнула та. — Папа, можно я чуть-чуть постреляю?
Алексис приблизился к дочке и поцеловал на прощание в лоб.
— Сколько душе угодно, — ответил он, улыбаясь, и помахал девочке рукой.
Как только дверь за Элизабет захлопнулась, юноша тяжело вздохнул.
— Как ты? — взволнованно поинтересовался Грегори.
— Почти заставил себя поверить, что всё останется, как прежде, — пожал плечами Алексис, не убеждённый в собственных словах. — А ты?
Десница присел на край постели, потирая переносицу.
— Почти заставил себя поверить, что не лишился рассудка, пока подделывал смерть брата, — усмехнулся он, и почувствовал, как Алексис положил руку на его плечо, чуть сжимая в утешающем жесте.
— Впереди самое тяжёлое, — произнёс король, не желая осознавать, через что им придётся пройти.
— Я даже и не знаю, что чувствовать.
— Скорбь, — твёрдо ответил Алексис. — Мы вынуждены вести себя так, словно Артемия нет.
— Его и по правде нет, — прошептал Грегори и поднял взгляд на короля.
В голубых радужках читался весь спектр человеческого горя: тоска и смятение, боль и утрата, отчаяние и неведение, и, самое яркое, пустота. Всё то же, что чувствовал и сам Алексис.
Юноша сполз на пол рядом с женихом, опираясь спиной о кровать, и уронил голову на его колени.
— Интересно, где он сейчас? — спросил монарх, всматриваясь в окно и ловя на лице игру алых лучей, уходящих за горизонт. — Как он там, вдалеке, совсем один-одинёшенек?
Ответа не последовало. Объединённые общим ударом и печалью, юноши безмолвно сидели в тишине, пока Грегори нежно перебирал пальцами волосы Алексиса, заботясь и успокаивая.
Вскоре королевскую спальню навестила прислуга и портные, которые вели себя непривычно молчаливо и замкнуто, то и дело бросая косые взгляды на поникшего и, казалось, еле живого короля. Мрачный и потухший, одетый в тёмно-синее, Алексис покинул покои, стараясь ни на шаг не отходить от Грегори. Его Величество не знал, как вести себя, что делать и что чувствовать. Но одно юноша знал наверняка: ему страшно. Страшно, что вскоре он похоронит живого супруга. Страшно, что идея Артемия не даст своих плодов, что дальше будет лишь хуже, а упущенного не вернёшь. Артемия не вернёшь…
Спускаясь по мраморной лестнице, Алексис и не заметил, что схватил идущего подле Грегори за руку, переплетя их пальцы. Тот не стал противиться, а перед тем, как выйти из дворца, юноши остановились и переглянулись. Десница заметил в глазах товарища чистую панику и безысходность. Эти глаза не должны были выражать столько агонии. Грегори поднёс ладонь короля к своим губам.
— Мы пройдём через это вдвоём, — прошептал он. — Знай, что моё плечо всегда будет рядом, коль тебе понадобится опора.
Алексис благодарно кивнул деснице, а в следующий миг двери дворца распахнулись. Юноша сощурился от внезапно ослепившего глаза солнечного света и оглядел Парадную площадь. Странной и необычной казалась та тишина, что воцарилась у замка, несмотря на множество столпившихся зевак неподалёку. Все были, на удивление, спокойны: никакого оружия, никаких криков и лозунгов, требований и пожеланий смерти — ничего. Лишь немая тишь.
Взгляд Алексиса упал на окружённую шестью неизвестными лодку впереди, в которой должен покоиться его любимый… Сверху её устлало нежное покрывало из цветков жасмина и лилий. Жасмин… Артемий обожает эти цветы. Король вдруг вспомнил, что как-то раз подарил супругу целый букет на годовщину их свадьбы, и как же его Теми сиял в тот момент! Эти черты, эти ласковые губы и прикосновения… Где всё это сейчас? Где его любимый Теми? Почему он не рядом? За четыре года замужества они ни разу не разлучались.