— Ангел мой, ты слышала, что сказал дядя Гэ? — спросил юноша в нетерпении разделить с дочкой своё счастье.
— Нет, — мотала головой та.
— Завтра мы отправим письмо папе, — ответил Грегори за супруга, улыбаясь от уха до уха. — А через месяцок, возможно, мы навестим его.
Её Высочество оживлённо замахала ручками, а её глаза широко распахнулись и заискрились, полные восторга и азарта.
— Честно-честно? — уточнила малышка, восклицая.
— Честно-честно, — пообещал Алексис.
— Ура! — громко воскликнула Ливви, и королю пришлось опустить дочку обратно на пол, ведь та так забрыкалась от счастья вновь увидеть отца, что юноша больше не мог удержать дочку.
— Только никому не говори, — предупредил Грегори Её Высочество, — это страшная тайна. Мы должны защищать папу, как он защищает нас.
— Никому не скажу, — поклялась та.
К монархам вдруг подбежала запыхавшаяся и перепуганная Элизабет, ведя за собой за руку младшую сестрёнку Маргарет.
— Ох, Ваше Величество, — вздохнула фрейлина, — слава звёздам, принцесса с Вами. Мне за всеми ними не угнаться.
Юноши усмехнулись.
— Ливви, — упрекнул Алексис, — что я говорил тебе о том, что от леди Элизабет отходить нельзя?
Малышка невинно отвела взгляд.
— Что ж, раз уж ты не слушаешься леди Элизабет, то остаться на ночь с Маргарет мы тебе не разрешим, — подмигнул Грегори супругу и фрейлине.
Обе девочки одновременно поникли, надувшись.
— Дядя Гэ! — протестующе затопала ножками Ливви.
— Это что ещё за капризы? — погрозил пальцем Алексис. — Что нужно сделать, чтобы загладить вину?
Её Высочество устало вздохнула и повернулась к фрейлине, понурив голову:
— Простите, я больше так не буду.
— А затем? — подталкивал отец.
Принцесса перевела щенячий взгляд на него:
— А затем нужно обязательно выполнить обещание и не обманывать, чтобы не случилось, как в сказке про пастушка и волка.
— То-то же, — одобрил Грегори, игриво взъерошив девочке волосы.
— Папочка, дядя Гэ, пожалуйста, разрешите мне остаться на ночь с Мэг и леди Элизабет, — отчаянно просила Ливви. — Я буду слушаться, правда-правда.
Алексис с наигранным сомнением посмотрел на мужа:
— Что скажешь, Грегори? Дадим нашей шалунье второй шанс?
Тот в ответ сделал вид, что усердно размышляет о чём-то.
— Второй и последний, — вынес вердикт король.
Ливви и Мэг радостно захлопали в ладоши и обнялись, вынуждая взрослых рассмеяться.
— Спасибо, дядя Гэ! — восклицала Её Высочество с искренней благодарностью.
— Леди Элизабет, Вам ведь не будет в тягость приглядеть за ней? — уточнил Алексис.
— Что Вы, Ваше Величество? — махнула рукой девушка, переводя взгляд на двух маленьких хулиганистых подружек. — Уж как-нибудь справлюсь. Коль кое-кто мне поможет. Сходим за сладким угощением?
Ливви и Мэг радостно завизжали, кивая, и побежали к столу за фрейлиной, оставляя королей одних.
— И в кого же она такой чертёныш? — качал головой Алексис, нежным взглядом провожая дочку.
Грегори в ответ изогнул бровь и многозначительно посмотрел на супруга, вынуждая того расхохотаться.
Торжество подходило к концу, и гости начали медленно расходиться, освобождая тронный зал. Короли, уже также уставшие после долгого дня, полного радостных событий, вскоре отправились в покои. Учитывая то, что Грегори проводил с Алексисом каждую ночь с тех пор, как ушёл Артемий, чтобы не покидать Его Величество в полном одиночестве, юноша не видел в этом ничего постыдного иль необычного. Никто из них не допускал чрезмерной романтики и близости, но с Грегори королю было просто спокойно и надёжно. А как же иначе? Алексис даже не сомневался в том, что супруг, наплевав на все жестокие традиции, будет любыми способами, словно назойливых мух, отгонять любопытных гостей, желающих стать свидетелями в королевской спальне.
— Вон отсюда! — в очередной раз крикнул рассерженный Грегори пьяному люду, пока Алексис спокойно проходил в покои, тихо хихикая.
— Забываешь упомянуть о том, что это приказ короля, и за неповиновение любой будет казнён, — дразнил тот, поучая.
Его Величество, наконец захлопнув за собой дверь, с облегчением выдохнул.
— Дай же мне время приспособиться, — зевнул Грегори. — Я ведь даже корону носить не умею.
Алексис в очередной раз расплылся в улыбке, смеясь.
Оставшись наедине, супруги стояли друг напротив друга в полумраке, вдруг погружённые в неловкую и некомфортную для обоих тишь. Они не знали, что сказать. Но хоть кто-то из них должен что-то сделать, верно? Поцеловать, приласкать, заманить в постель.
— Что ж, — вздохнул Алексис, подходя ближе к Грегори и нерешительно касаясь его щеки, — вероятно, мы…
— Нет, — перебил тот, отрицательно мотая головой, и опустил руку мужа. — Ты не желаешь этого, а я не собираюсь ни к чему тебя принуждать.
Алексис поднял глаза на Грегори.
— Всё, что происходит в этой спальне, останется лишь в этой спальне. Мы никому и ничем не обязаны, — убеждал монарх. — Так что давай просто сделаем вот так.
Грегори невесомым движением коснулся запястья мужа и, дёрнув кончик шёлковой ленты, распустил узелок, вынуждая Алексиса улыбнуться. Казалось, невозможно уважать и быть благодарным человеку более, чем был он в тот момент.
— Ты устал, очевидно, — произнёс Грегори, наблюдая, как супруг старается не сомкнуть веки. — Нам следует лечь спать.
— Да, — кивнул тот, зевая, и приблизился к кровати.
Короли свободно улеглись под одеяло, и, закинув руки за голову, Алексис принялся сонно разглядывать колышущийся на ветру кружевной балдахин, ощущая рядом чужое тепло. Чем ближе становился рассвет, тем больше в короле бушевало странное чувство, будто он вернулся к тому, с чего начал. Непривычным было лишь то, что отныне запястья монарха пережимало два браслета судьбы: он не пожелал снимать старый, ведь Теми ещё не ушёл из его сердца и жизни. А браслет был последней ценной вещицей, оставшейся от любимого, напоминая, что он всё ещё где-то есть. И они всё ещё вместе.
— Что мы будем делать дальше? — прошептал Алексис.
Грегори повернулся к мужу.
— Сперва проведём несколько реформ с целью показать народу нашу заинтересованность, — ответил он. — А там, как звёзды велят. Не стоит загадывать наперёд.
— Думаешь, всё утихнет? — уточнил юноша.
— Я надеюсь, — улыбнулся Грегори. — Мы должны работать над этим, дабы наконец всё исправить.
— А мы? — поинтересовался король, заглядывая супругу в глаза. — Что будет с нами? Неужто ты бы выдержал жить так всегда?
Тот тяжко вздохнул, о чём-то глубоко задумавшись.
— Так или иначе у меня есть ты, — пожал плечами Грегори, — есть Ливви, и я люблю её, как свою родную. Есть Артемий. Пусть и далеко, но ведь есть. Вы всегда были семьёй для меня. Так чего же ещё желать?
Губы Алексиса невольно дрогнули в лёгкой улыбке. Слова супруга снова и снова почему-то утешали его, даря желанную надежду на будущее, устойчивое и мирное, невзирая на некоторые трудности. Теперь он знал наверняка, что всё преодолеет. Они всё ещё есть друг друга. Все. Юноша уже не помнил, когда в последний раз ощущал этот покой. Вероятно, вот оно, счастье?..
Свечи потухли, и Алексис, перевернувшись на живот, тихонько задремал под колыбельную сверчков.
— Алекс, — нерешительным шёпотом окликнул его Грегори.
— Да? — сонно отозвался тот, не разлепляя век.
— Могу я… обнять тебя? — с сомнением спросил юноша, не смея и притронуться к мужу без его позволения.
Король, улыбаясь сквозь дрёму, одобрительно кивнул, а через мгновение его плечи объяло ненавязчивое и нежное тёплое касание, и кто-то тихо засопел ему в шею, щекоча дыханием волосы.
Убаюканный, Алексис ощутил, что медленно и безмятежно проваливается в сон, а в груди распускалось согревающее чувство. Он знал: всё будет хорошо.
В этот самый миг Артемий ласково обнимает его со спины, а значит, всё будет хорошо…