Предаваясь столь мрачным мыслям, я и не заметил, что меня несколько раз ткнули в бок пальцем. Это оказался Козимо - мой приятель из Барлетты, знаменитого Города-на-воде; один самых веселых студентов университета, не дурака выпить и погулять. Вот и теперь он раз за разом вонзал свое длинный палец в мой бок, потрясая зажатой в другой руке початой бутылью не с вином, не то с его любимым чинзано. Но выяснить, что это такое, мне было не суждено.
- Господа студенты, - прервал лекцию на полуслове профессор Гальани, - может быть, вы поделитесь со всеми тем, что прячете под столом.
- Простите, профессор, - в своей неподражаемой манере ответствовал Козимо, поднимаясь из-за стола, бутыль к тому времени уже перекочевала под мой стул, и демонстрируя Гальани руки, - но нам, к сожалению, нечем делиться. Но когда будет...
- Хватит, - отмахнулся профессор. - Садитесь, Козимо, и впредь будьте несколько осторожнее, а то вас уже качает.
Да уж, похоже, мой приятель принял "на грудь" и до лекции, а бутыль, упокоившаяся под моим стулом, уже достойное продолжение возлияния по случаю его возвращения в alma mater. Он лишь сегодня утром вернулся из дома и не принимал участия в сражении с убийцами, по поводу чего не уставал сетовать с надоедливой регулярностью. Особенно после того, как горькое чинзано закончилось, а новой бутыли у нас не было.
Но вот нудная лекция, не помню уж по чему точно, подошла к концу и мы покинули аудиторию. Козимо отправился на поиски новой бутыли и более благодарных слушателей, я же без какой бы то ни было цели двинулся по территории университета, покачиваясь от выпитого и раздумывая с чего бы чинзано, вроде бы некрепкий напиток, так сказался на мне. Или он только по ногам бьет, кроме печени, конечно. У самых ворот университетского комплекса я заметил знакомую фигуру, похоже, граф Риальто даже не удосужился переодеться с тех пор, как угодил в мед. На нем был все тот же камзол, что и тогда ночью, аккуратно заштопанный и выстиранный.
Я окликнул Данте, когда он уже почти миновал открытые ворота. Он обернулся и, пройдя несколько шагов, чтобы не мешать идущим следом, остановился, ожидая меня. Мы поздоровались и бок о бок зашагали к его дому, решив отложить разговор до того момента, как мы придем. У меня накопилось достаточно вопросов к учителю фехтования, но и болтать об этом на улице было как-то не с руки. Когда мы добрались до особняка графа, расположенного почти на противоположном конце Вероны, почти стемнело и на фасаде его слуги зажги дорогущие гномьи фонари, какие мог себе позволить не каждый король.
В кабинете нас уже ждал накрытый к ужину стол (хотя, по-моему, это помещение предназначено для совершенно иных целей) с вином и его любимой граппой. Разговаривали мы, естественно, после еды, которая пришлась как раз впору, из-за того, что опаздывал на лекции после того, как закончил заниматься с Рафаэллой, я не успел ничего бросить в рот, а в университете употреблял лишь козимово чинзано, так что с самого утра ходил голодный как стая зимних волков.
- Кто были эти люди? - спросил я, когда похожие на призраков слуги убрали опустевшие тарелки и блюда, оставив лишь графины с вином и бутылки с граппой.
- Точно не знаю, - пожал плечами граф, сморщившись от пронзившей правое боли (как и меня, его ранили именно туда, похоже, у убийц это была какая-то излюбленная цель для ударов). - Может, дела Братства шпаги, а возможно, еще одна, новая история.
- Опять делите власть? - буркнул я. - Твоему кузену мало того, что ты убрался из Феррары.
- От него давно не было никаких вестей, но и этого я не исключаю, хотя весьма сомнительно. - Данте глотнул граппы. - Тут у меня летом произошла одна история, о ней уж пол Вероны знает и она давно уже вышла из списка самых нашумевших новостей города.
- Что же случилось?
- Месяца два назад, где-то в середине июля, - начал свой рассказ Данте, - я в каком-то трактире разругался с глупым фианским дворянчиком. Он не знал кто такой, а когда протрезвел и выяснил с кем ему придется драться, то решил, что умирать ему рановато и пришел на место дуэли с тремя приятелями. Мы схватились, я прикончил всех троих, но и сем получил шпагой в бок, к счастью, печень не была задета, зато крови я потерял много. Не помню, как и когда меня нашла одна дама слугами, гулявшая по городу тем вечером, она-то и приказала им доставить меня в дом, который принадлежал ей. Я не знал ее имени, зато лицо врезалось в память. Когда я пришел в себя, то тут же попросил, чтобы меня доставили сюда, ну а остальное - дело техники и медицины. После того, как окончательно вернулся в нормальное состояние, естественно, начал поиски своей спасительницы.
Он перевел дыхание, выпил граппы и долил бокал.
- Это не составило особенного труда.
- И кто же она? - нетерпеливо спросил я.
- Эмилия Фичино графиня Бандини, - коротко бросил граф.
- Жена Герцогского ловчего, - протянул я, - ее же называли самой красивой женщиной Вероны.
- К Баалу! - возмутился мой учитель фехтования. - Самая красивая во всей Салентине. Во всем мире, Баал меня побери!
Тут я не мог с ним поспорить. С Эмилии или красотки Эми, как звали ее практически все знакомые, писали ангелов Господних многие художники нашего города еще с самого ее детства (тогда это, естественно, были очаровательные херувимчики). Однако происходила она из бедного, но древнего и славного рода Родзи, что было почти жизненно необходимо одному из вассалов нашего герцога, Лоренцо Фичино - человеку активному, вот только обделенному по части дворянских титулов и традиций. Не смотря на то, что герцог даровал ему титул графа Бандини, наша знать не признавала Лоренцо за своего. А вот женитьба на дочери рода Родзи с его прошлым могла исправить эту ситуацию, с другой же стороны, сильно поправить бедственное положение семьи Эмилии, находившейся на грани бедности и нищеты и жившей за счет все новых закладов и перезакладов невеликих земель. Кажется, это устраивало всех, но только не красотку Эми - жених ей достался совершенно некрасивый, да еще и вдвое старше ее. Нрава ловчий был мрачного и жестокого и более привык к обращению с собаками и лошадьми нежели с дамами, так что доля Эмилии выпала не самая лучшая. Спасало лишь то, что Лоренцо по большей части пропадал в окрестностях Вероны, готовясь к охотам нашего герцога, которые тот обожает больше любых других дворянских развлечений.
- Ты всегда умел выбирать себе подруг, Данте, - буркнул я.
Ничего не могу с собой поделать, отчаянно завидую графу, точнее его поразительному магнетизму, безотказно действовавшему на женщин и девушек от пятнадцати до бесконечности. Моя внешность оставляла желать много лучшего и учитель мог дать мне в этом деле сто очков форы, несмотря на шрам на щеке, а, может быть, именно благодаря ему.
- Она не подруга! - неожиданно рявкнул Данте, с такой силой сдавив бокал, что он разлетелся сотнями хрустальных осколков. - Это... - Он захлебнулся от избытка чувств, усиленных выпитой граппой. - Я ненавижу этого старого урода Лоренцо! Кто он такой?! Старик да еще и страшный, как смерть! Я мог бы прикончить его парой выпадов, оставив истекать кровью у ее ног с рваной раной на боку. Но, нет, нет, три тысячи демонов НЕТ!!! Она выше и чище всего этого! Она - ангел с этих картин, которые с нее писали. А он запретил! Я стану для нее чудовищем еще худшим, чем муж, если убью его!
- Успокойся, мастер. - Я обратился к Данте, как тогда, когда он учил меня фехтованию. - Не стоит и думать об убийстве Лоренцо Фичино, за такое герцог...