— Что ж, это ваше право и привилегия шестого круга посвящения, рыцарь Филипп…
Вот что, братец Фил, кончай ты со средневековой официальщиной. Ибо обрыдло, осточертело, осто… и ост…ло. Ладно, не будем о грустном и женском. В общем, с души от оного старья воротит.
Считай, твое рыцарское предупреждение принято, и ритуальная передача артефактов старого адепта успешно состоялась.
Давай ближе к римскому делу, неофит. Там, насколько мне внушают предзнание и прогностика, нам предстоит технически порезвиться. За милую душу и за твой зелененький камешек в банковском сейфе…
Чтоб ты знал! Люблю я повеселиться, особливо кого-нибудь эдак ограбить. Загадочно и таинственно…
Таинства не всегда применимы и приемлемы. Потому-то предварительным жестким условием намеченного ограбления одного из филиалов «Банко Амброзиано» рыцарь Филипп поставил предельно минимальное использование теургии.
— За тобой, Ника, флоридский должок.
— Он неоплатен, неофит. С коромыслом дьявольским не шутят, брат Фил.
Филипп также не намеревался играть в орлянку либо в чет-нечет с принципом дивинативной неопределенности. Пусть нашему герою вполне по силам и знаниям самодеятельно добраться до банковской ячейки, где хранится так ему необходимый вожделенный изумруд, вовсе не всякий раз зачаточная благая цель безусловно оправдывает неблаговидные порочные средства. В то же время суетное, неадекватное ситуации применение сверхъестественных благодатных дарований (неважно порочно или там беспорочно) обязательно становится чреватым и беременным непредсказуемыми разрушительными последствиями.
«Да как разродится чудой-юдой. Господи, помилуй! Эдак обстоятельно и безосновательно к благим намерениям…»
Вот так, в силу множества обстоятельств миру, естественно, достается в основном мирское. Следственно, оно же в нем и остается в светской природе человеческой и в образцовых творениях рук людских. Вероятно, в качестве и количестве образчиков и примеров, кои никого и ничему предстоятельно не учат.
Таким вот образом по прошествии нескольких дней изучения мирской обстановки два невероятных «сумеречных ангела» в подходящий предрассветный час проникли в помещение банка, заслуженно и естественно пользующегося рейтинговой репутацией солидного и надежного финансового учреждения. «Сие реноме есть дело техники да массовых коммуникаций, судари мои. И ничего более…»
О неких технических чудесах могут неучредительно разглагольствовать лишь телевещающие болваны, профаны, нечто говорящие и показывающие любителям-дилетантам. Тогда как арматором Вероникой профессионально и технологично без какого-либо сверхъестественного воздействия была нейтрализована сигнализация и вскрыт электронный замок на входе.
Два охранника не успели среагировать на открывающуюся входную дверь, моментально получив по заряду быстродейственного нарколептического спецсредства. Не успев ощутить естественную резь в глазах, они парализовано застыли за столом перед мониторами. Столь же статичную картинку пустующих помещений получили и следящие видеокамеры.
Двум взломщикам максимально быстро надлежало еще разобраться с замками и запорами на двери в хранилище. Да и на то, чтобы аккуратно, не повредив ее ценного содержимого, взломать банковскую ячейку, требуется какое-то время.
В обобщенной сложности им отпущены десять-двенадцать минут, прежде чем появится патруль карабинеров. Несомненно, жандармов заинтересует, почему же так неестественно приоткрыта дверь, ведущая в холл банка, а ведомственная охрана пребывает в потустороннем ступоре?
«Поберегись, посторонись! Вестимо, опять я — верблюд с грузом спецоборудования, на сей раз дополненного типично уголовным инструментарием: фомки, отмычки, сверла, лазерная дрель, пластиковая взрывчатка… Зато Нике сейчас шустрить, крутить, вертеть и хронометраж блюсти, точно швейцарские часы».
Время хитроумных грабителей подстегивало, поджимало. А доблестные римские карабинеры должны получить от начальства благодарность за успешное предотвращение попытки нагло ограбить банк. Постольку, поскольку Филипп решил обойтись по-простому без всякой тебе мистики, как его ни упрашивала Вероника, желавшая учинить загадочное и таинственное ограбление века.
По причине открытой незамысловатости действий грабителей все произошло просто и объяснимо. Варежку разинувших обормотов-охранников усыпили, мол, полицейским спецсредством и замки-запоры в подвальном хранилище проще-простого вскрыли точечными микровзрывами пластида в просверленных отверстиях. Однако до банковских ячеек преступные взломщики, по всей видимости, добраться не успели…
Таковы в общих чертах оказались очевидные выводы официального полицейского расследования обыкновенного чрезвычайного происшествия.
Заурядное событие, синьори миос. Мало ли в наши времена происходит попыток неудачных ограблений банковских сейфов? Полиция и жандармерия бдят недреманным оком. Допустим, преступникам и кажется, будто они хорошо подготовились и вооружились…
— …Зря это ты, Фил, мой любимый набор отмычек в сейфовом хранилище позабыл, растяпа.
— Не плачь, я тебе новые куплю. Или сама денежку отжалеешь. Вона, сколько камешков! Все, что ли, сплошняком апотропеи и талисманы?
— Не все. Но очень многие… Так полагаешь: за них твой синьор Альберини к нам претензии предъявлять никак не станет?
— Куда ему? Ежели мы молчком-тишком, в конкретике секулярно, прорицать нечего, Регул с изумрудом очевиден только мне. К тому же возможная ретрибутивность тут как тут, ситуативно не дремлет…
Могла бы сообразить, отчего моего итальянского прапрадедушку Альберини-Бланко-Рейеса в зону древнего зла понесла нелегкая…
— Что ж, тебе виднее, внучек…Ты, Фил, чего плохого не думай, я к тебе со всем моим арматорским уважением отношусь…
Между прочим, неофит. У меня твой генетический материал гораздо надежнее, чем в банковском сейфе, хранится.
— Могу вообразить! Поди, литра два откачала? На всю гильдию?
— Никому и не за что!!! Ибо не положено, и гильдейскими регламентациями запрещено. Как на исповеди, врать инквизитору не стану, очень, скажу, заманчивые предложения от коллег поступили.
Хрена им от лысого до лысого, а не твою сперму! В генотипе и фенотипе, сухостой и яйца на мошонку! Не забуду, не прощу, гадам…
Чтоб ты знал! Когда я послушание в гильдии терпела, меня заставили чужую яйцеклетку выращивать. Восемь с лихуем недель брюхатая ходила, пока фетусом в стеклотару не опросталась. Так и не сказали, для кого корячилась, с дикой реакцией отторжения на…сь, намучалась…
Кстати, у тебя, милок, нонче имеется такая же производительная привилегия. Только скажи и мужественно свеженькой эякуляцией тряхни.
Чуть что, помогу обзавестись яйцеклетками от любой, приглянувшейся вам, сударь, особы-особи. Материал я вам непорочно оплодотворю ин-витро и отложенным потомством гарантированно обеспечу на всякий несчастный случай в акцеденте и прецеденте.
«Мадре миа! Ну дела…»
— Говоришь, от любой?
— Ей-ей, какая тебе нравится.
— А от вас, барышня, можно?
— Ах, сударь, вы мне льстите. Но общего потомка нам с тобой, братец Фил, по уставу не положено.
Ты что, не удосужился открыть дополнение к «Регламенту орденских звеньев и прецепториев», оболтус?
— Представьте, в глаза его не видел, вашего спецдополнения, тетенька арматор.
— Ах да! Извините, рыцарь, оно покуда для вас закрыто. Наплодили, понимаешь, гильдейских запретов и бюрократических ограничений, клероты хреновы. Уровень посвящения им не указ, зато замшелые феодальные установления ого-го-го как почитают, маразматики, пердуны старые, мать их в душу…
Филипп выждал, покамест Вероника душевно выругается и спросил с дальним прицелом и прищуром:
— От моей Насти, хм… твое непорочное зачатие можно устроить?
— Как скажешь, братец Фил. Благоприятный эпикриз на нее я давненько вывела визуально по-арматорски. Фенотипически она нам подходит…
Дело за тобой, неофит. Как-нибудь познакомишь нас поближе, тогда для абсолютной гарантии генетической пригодности сделаем твоей разлюбезной Настене добрую биопсию кроветворных клеток, пункцию спинного мозга, возьмем необходимое количество материала из яичников…