— Ага! И этот цветочек-то мы с собой прихватим…
Из «Убежища для разумных» рыцарь Филипп вышел в здравом уме и в трезвой памяти точно в ту минуту, когда туда зашел. Его асилум свободно играет со временем так, как ему вздумается. Когда б, естественно или сверхъестественно, он способен думать в гуманоидном варианте относительного понимания пространства-времени.
Зато Филипп еще в убежище обдумал, чего ему следует сделать. Потому-то собирался по-быстрому заехать на арендованную квартиру: глянуть, как идет ремонт. И насколько успешно ему меняют полуразбитую сантехнику и ржавые трубы в состоянии полураспада.
Одно лишь его немного задержало. На парковке он повстречал маленькую «шкоду» и миниатюрную кудрявую блондинку со стройными ножками, точеной талией и несколько великоватой для ее плечиков грудью.
Недаром он по-учительски не раз говорил ученику Ваньке. Коль тебе уже несколько раз встретилось незнакомое слово, надо обязательно узнать, что же оно значит.
Обучая, учимся. Еще одна поговорка, по-латыни припомненная Филиппом, и он с пол-оборота обзнакомился с блондинкой Настей, обменялся с ней номерами телефонов, с места в карьер пригласил ее сегодня же прогуляться, а потом съездить в гости к его друзьям. Он так вкусно расписал пиршественные застолья у Петра с Мариком, что самому захотелось есть.
Видимо, проголодалась и Настя. На предложение совместно провести воскресный вечер она без промедления согласилась, сдавшись под напором гастрономических аргументов незнакомого молодого человека.
«Почему же незнакомого? Сто пудов мы уж дважды встречались. Теперь же просто-напросто лучше узнали друг друга».
По крайней мере судьба предоставила им такую возможность. И мысленный поиск не понадобился. А быть может, девушке Насте очень-очень захотелось где-нибудь встретить героя еще непрочитанного ею романа? Возможно, также сыграла свою роль необычная, темно-красная, почти черная роза, подаренная Насте ее новым знакомым.
«Скорее домой, в воду цветик поставлю, а себе быстренько бутербродик сделаю. Стопудово…»
Ближе к вечеру Филипп трудился на кухне — втроем с Петром и Софочкой на подхвате. Пуд соли наша гастрономическая компания еще не съела за совместными трапезами, но уже к тому неуклонно приближалась.
Неспроста Джованни, прилепился к библейскому обществу. Сейчас они с Мариком отлучились надолго — сказали, что только съездят за вином.
Филька вдумчиво работал над пиццей с грибами и каперсами. Его маленькая блондиночка Настенька томно листала журналы в гостиной и угощалась холодным ананасовым соком, время от времени посматривая на видеоэротику, крутившуюся на плазменном экране, когда явилась тугосисяя Катька Делендюк, давняя могучая пассия Петра. Под стать ему ростом.
«Конечно, не шесть футов над каблуками, но около того, плюс изобилие кормовых обводов и ростральных ударных сисек».
Распаренная Катька мощной триремой вплыла на кухню, колыхнула грудью, пожаловалась на несносную жару и нестерпимую духоту, громогласно потребовала «кока-колы» из холодильника, ее получила, употребила, еще больше запарилась и отчалила в холодные воды ванной акватории.
Вслед за корабельной Катериной объявилась Мария Казимирская и с ходу предъявила претензии на водные процедуры. Совсем выгнать Катьку из прохладных вод ей не удалось, но доступ в ванну она получила.
Поскольку Филипп настоятельно зазывал подругу Марию на нынешнее мероприятие, он поспешил ее встретить и галантно помог раздеться. Тем паче Манька, едва вошла, сама начала беззастенчиво разоблачаться сверху вниз еще в прихожей.
Между делом рыцарь-инквизитор Филипп, несколько иначе начавший обращаться со старой школьной подружкой из секуляров, очень для нее незаметно обзавелся несколькими образцами ее огненно-рыжей шевелюры. И легко выдернул пару курчавых красных волосков на лобке.
Как и у многих других женщин, у Маньки пониже живота располагается фокус природных магических способностей и натурального колдовства.
С полученными образцами, — «ничего личного, дело есть дело», — рыцарь-неофит Филипп на минуту закрылся в комнате Петра. Так, впервые в жизни он провел инквизиционный ритуал идентификации и поиска магии по кератиновому содержанию волосяного покрова.
Ничего особо зловредительно магического в Марии Казимирской он и прежде не ощущал. Но в целях предосторожности Филипп Ирнеев на ближайшее будущее обеспечил удаленный эйдетический контакт с плотью подозреваемого в колдовских действиях.
«Посмотрим и проконтролируем…»
Отныне любой всплеск магической активности подозреваемой личности он сможет регистрировать и контролировать на удалении дневного пути пилигрима — «20–30 километров, надо думать».
Меж тем его рыцарский сигнум, настроенный на плоть от плоти девицы Марии Казимирской, на близком расстоянии почти всегда позволяет инквизитору видеть ее глазами и слышать ее ушами. «Мечта шпиона — никакое экранирование от такой прослушки не спасет!»
Вернувшись на кухню, Филипп покрепче навел себе чашку растворимого кофе и щедро плеснул в нее молдавского коньяка из расходных кулинарных запасов Петра и Марка. Ему срочно требовалось привести себя в порядок.
Все ж таки ритуал есть ритуал. Пусть говорят, будто он надежен как грабли и веками отработан.
«Как-то боязно вот так запросто… с дивинацией. И руки дрожат…»
Вволю наплескавшись в ванне, Манька с Катькой в халатах и в тюрбанах из полотенец отправились сушить волосы и наводить макияжную красоту в комнату Марика. За ними и Софочка решила отдохнуть от кухонных тягостей, запарки. Она и Настю с собой прихватила, чтобы вместе подкраситься, причесаться к скорой трапезе.
Филипп видел: вольность нравов и непринужденность общения веселой компании Настю впечатлили. В комнате Марика, чудесным видом превращенной в дамскую гардеробную и будуар, она с огромным облегчением избавилась от своего тесного насисьника.
— Во! Правильно, Настена. Давящая повязка на грудь — хуже не бывает в жару, — по-врачебному отозвалась на ее действия Манька Казимирская, искоса, тайком сравнивавшая свои формы с Настиными.
— Можешь и так оставаться. Но лучше тебе в блузке. Филька у нас не очень на сиськи падкий. Ему стопудово то, что снизу, подавай, — протянула Софочка. Она несомненно позавидовала пышным Настиным прелестям и тонкой фигуре.
Точку в обсуждении и рассмотрении новой знакомой Филиппа поставила подруга Катька, окончательно закрепив ее дружественный сестринский статус:
— Трусы и колготки тоже долой, Анастасия. Мужики летом балдеют от влагалищных феромонов…
Екатерина Делендюк по-свойски покопалась в шкафу у Марка Недбайного и выудила оттуда пакетик с чулками.
— Это тебе презент. Маричка у нас голубой-голубой и в дамском бельишке похаживает. Некоторым его приятелям-мальчикам нравится, они ему красивые женские трусики и дорогие чулочки дарят…
Филипп не только по-инквизиторски подслушивал и подсматривал за дамами, он еще одновременно салат с анчоусами делал. Что тут, что там — занятие технологическое и рутинное.
«Делай как положено, и все у тебя получится. В престольном и застольном виде…»
За столом речь между прочим зашла о развращенности нравов нынешних безбожных племен и народов дальних, но прежде всего им ближнего народца белоросского. В его нравственной и кулинарной гибели компания почти убеждена и единодушно возлюбила ближних в единомыслии вкусной еды и хмельного пития.
— Одна вера нас только спасает, уму не постижимая, — огласил апостол Андрей, и общество единомысленно с ним согласилось. Атеистов и материалистов в компанию не принимали.
Нечего безбожникам здесь делать среди апостолов, евангелистов и выдающихся исповедников христианской веры. Когда б таковым считать Фильку Ирнеева, каждое воскресенье с утра пораньше отправляющегося в Петропавловский монастырь к обедне.
«К черту на кулички» никто, ясное дело, не сказал, но согласно подумали в том же ключе. Даже итальянец Джованни, кому объяснили, сколько же километров «Филька пилит в свою церковь».