Как хорошо было стоять, глядя в ледяную воду, чувствуя прохладу, идущую от течения. Как приятно было отпить глоток… лишь глоток, за который хозяйка потребовала у нее перстень. Даже не потребовала – украла.
Полианта улыбнулась. Несмотря на их неприязнь к себе, ей нравились лесные духи, как все звучало вокруг них, сам воздух пел там, где жили хозяйка или хозяин.
Она могла часами просидеть, вслушиваясь. Она не знала, когда в следующий раз ей удастся так.
Она лежала, закрыв глаза, час шел за часом. Служки шептались, перестукивали копыта, скрипели колеса и под их жерновами перемалывались камни. Воины перекрикивались, иногда звучал смех.
Потом что-то изменилось – заскрипело, закричало, усилился гомон.
Процессия въехала в Соловью Пристань.
В Соловьей Пристани всегда было людно и шумно, город жил и ночью, и днем, неизменно полный, крикливый, окутанной гвалтом и запахами жизни.
С первыми лучами солнца расцветая торговыми лавками и телегами с товаром, привезенным из мест по ту сторону Селецийских вод. Ночью они сменялись трактирами и приютами радости, в которых моряки и другие забредшие посетители могли посмотреть на танцовщиц, а за пару монет и познакомиться с ними поближе.
Но процессия принцессы шла вовсе не туда, продираясь сквозь узкие улочки, повозка, окруженная воинами, углублялась дальше в город, подальше от людского говора и пронзительного крика чаек. Туда, где были расположены кварталы зажиточных купцов и знати, взявшей титулы победами на поле боя или же звонкой монетой, заработанной все той же торговлей. Другой знати в Соловьей Пристани не водилось.
Корабль, который должен был переправить принцессу в главный город Фольдрии – Астрадию, отправлялся только через два дня. Пусть гонец и был послан заранее, чтобы сообщить о приближающейся процессии, Селецийские воды были равнодушны к планам и надеждам людей, и, судя по поднявшемуся ветру, было бессмысленно рассчитывать на отплытие раньше, чем через двое суток.
Полианта была рада отсрочке. Хотя бы пару дней на твердой, устойчивой земле, которая не пыталась выпрыгнуть из под ног при первом же шансе. Она знала, что ей не будет позволено выйти дальше назначенной ей комнаты, но даже это лучше, чем теснота повозки.
Служки окружили ее и, с лицом, прикрытым капюшоном, Полианта прошла сквозь двери и лестницы гостевого дома. Солоний и Гордаль следовали за ними. Она услышала, как звенит посуда в главном зале, переговариваются гости в обеденной.
Они взошли по лестнице и, наконец, остановились у двери.
- Ваша спальня, моя леди,- сказала Гленда, одна из служек, которые для Полианты словно бы и не отличались ничем друг от друга, их звучание слилось для нее в привычный фон.
Она кивнула, Солоний и Гордаль вошли первыми и, осмотрев комнату, вышли. Полианта прошла внутрь. Просторная комната, кровать, комод, простая бадья для омовений, никаких излишеств. Принцесса путешествовала инкогнито, поэтому процессия не остановилась в более зажиточном гостевом доме.
- Мы принесем горячую воду и вы сможете омыться, госпожа. Не открывайте ставни.
Служки вышли, одна за другой, плотно прикрыв дверь за собой. Воины остались нести пост снаружи.
Полианта вдохнула полной грудью и скинула с себя плащ. Приоткрыла ставни – буквально чуть-чуть, чтобы было видно маленькую часть улицы, по которой прогуливались редкие прохожие.
Девушка огляделась, прислушалась. Взяла стул, стоявший у бадьи для омовений и подперла дверную ручку.
Сев на кровать, она несколько раз встряхнула мешочек, висевший у нее на поясе, закрыв глаза, высыпала руны на покрывало. Она сама их смастерила - на каждом мутном зеленом камне выложила символы золотой краской.
Каждый из них звучал по-своему, не как люди, которые часто сливались, перемешивались, похожие друг на друга, различные лишь громкостью и слабыми оттенками.