«Сила, молния, короб, Морелла»,- зашептали камни,- «страх, молния, короб, Морелла… друг, башня, молния, смерть».
Полианта вздохнула и поморщилась.
Глава 3.
- Не место медведям на корабле,- бормотал Бордах, опираясь лбом о деревянное ведро,- дернул же меня Морах… на старость лет…
Бормотание прервалось зычными потугами и кашлем, в ведре плеснуло.
Таерис лежал в гамаке, глядя в беспокойно раскачивающийся потолок. Его морская болезнь не беспокоила, в отличие от большинства отряда, которые то и дело сплевывали в ведра, а многие и вовсе поселились на палубе, поближе к борту и соленому свежему воздуху. Если бы не принцесса, на палубу бы отправилось больше человек, но позориться перед благородной леди мало кому хотелось.
Моряки посмеивались, но скрыто, между собой – говаривали, что за переправу им заплатили втрое больше. Уж больно любил дочку король, никаких трат не пожалел для ее комфорта.
- Неспокойно сегодня,- сказал Гусь, почесываясь. Он, сын рыбака, переносил путь легко, даже с каким-то удовольствием глядя на то, как даже самые сильные из отряда не могли удержать в себе обед,- что-то разошлось. Как бы не заштормило.
- Заткнись уже, язык твой поганый. Накаркаешь.
Бордах сплюнул и откинулся в гамаке.
- Полегчает тебе, старик. Отец говорил, что пару дней потерпеть нужно всего-то и попустит.
- Не попустит,- простонал тот в ответ,- сдохну я тут.
- Третий день тебя полощет,- вздохнул Кондрас,- надо спросить, заварят тебе чего. Хоть чесночка.
- Твой чеснок мне как мертвому припарка.
- Я спрошу,- отозвался Таерис сразу и подскочил. Бордаха ему было жалко и сидеть без дела надоело. Но ему неловко было слоняться по палубе без дела.
- Сходи, сынок,- вздохнул Бордах,- нечего уже гордость свою сохранять. Вся гордость на дне ведра осела.
Судно было не слишком большим, легкое и быстрое, не такое, как торговые, которые они видели в Соловьевой пристани. Красивее, но меньше.
Таерис поднялся по деревянной лестнице на палубу и отправился на поиски помощника кука.
Сначала он заметил яркий жилет Гордаля – кроваво-алый, плотно застегнутый на медные пуговицы. Даже тут воин не позволял себе даже расстегнуть ворот.
Рядом с ним стояла женщина в черном плаще. Таерис затормозил, едва не споткнувшись.
Женщина обернулась, почувствовав его взгляд. В этот раз на ней не был надет плащ.
Ее бледное лицо в оформлении светлых волос было так же спокойно, как и там, в лесу. Темные глаза, словно два колодца. Принцесса была бледна, но стояла на борту крепко, как на земле.
Ее губы вздрогнули в намеке на улыбку и она поманила его рукой. Гордаль тоже смотрел на него, заметив внимание принцессы.
Таерис подошел и поклонился: - Госпожа.
- Таерис,- сказала она негромко,- все ли спокойно? Как самочувствие твоих товарищей?
- Моя леди. Благодарю вас,- он забормотал, чувствуя, как медленно наливается цветом лицо. Он в жизни не разговаривал с благородными леди и боялся что-нибудь сболтнуть не то,- все спокойно… но вот дядька Бордах хворает… полощет его.
Он вздрогнул: - То есть… плохо ему… простите.
- Не нужно извиняться,- сказала леди,- это не твоя вина, что ему плохо.
Она смотрела на него с рассеянной улыбкой. У принцессы были очень густые темные ресницы, несмотря на то, что ее волосы были светлыми, золотистыми как само солнце.
- Многих ли еще мучает морская болезнь?- спросила она у Гордаля. Тот пожал плечам, с неохотой сказав: - Четыре человека. Бордах староват и никогда не бывал в море. Ему полегчает.
- Это почти треть отряда. Мне нужно в каюту. Подожди здесь,- обратилась принцесса к Таерису. Он замер у борта, глядя легко ступали и воин, и принцесса, в сторону главных кают. Двое служек, преданными собаками поплелись следом. Кажется Гордалю тоже непросто давалось путешествие – его выдавали не морская болезнь и не тяжесть походки, а напряжение во всем теле, особенно заметное в сравнении с принцессой, которая и тут шла, будто не касаясь пола.
Среди тройки воинов, сопровождающих принцессу по приказанию самого короля, Гордаль был самый нелюдимый. Из него было и двух слов не вытянуть в хороший день, а в плохой он и вовсе отказывался говорить. Странно было видеть его одного рядом с принцессой. Обычно воины следовали за на ней парой. Два солдата и две служки, пока остальные отсыпались. Почему в этот раз Гордаль был один?