– Пойду, помогу… – Родион нежно погладил по щеке девушку. – Милая, ты как? Не тошнит от скорости?
– Не тошнит, – улыбнулась Хильда. – Только жарко. А скорость… так она на лошади куда как больше чувствуется. А здесь что – сел да сиди. Только вот запах… не то, чтобы неприятный, но – незнакомый какой-то.
– Бензин.
– Вот видишь – ты здесь все знаешь. А значит, и мне не из-за чего беспокоиться. К тому ж я тебе обещала ничему не удивляться… вот и не удивляюсь. Но, когда одни останемся – тебя много чего спрошу.
– Спрашивай, – хохотнув, молодой человек чмокнул девушку в щеку и выпрыгнул из кабины, галантно подав руку. – Прошу.
– Вспомнила! – спрыгнув на обочину, Хильда радостно всплеснула руками. – У Влекумера-жреца так же вот снадобья пахли. Ой… сколько ромашек здесь! И васильки, и колокольчики. Пойду, нарву на венок?
– Рви, милая.
Девушка улыбнулась, слегка качнув головой, в темно-голубых, глубоких, как океан, глазах ее вдруг вспыхнули лукавые искорки.
– Ах, если бы не этот возница. Как ты его назвал?
– Шофер.
– Шо-фер. Кажется, он неплохой парень. Забавный. Я бы даже сказал – смешной. Но – славный, да-да, славный. И нерешительный… такой же, как – иногда – ты.
– Это я-то – нерешительный?
– А помнишь нашу свадьбу, там, в Галлии? Секвана-река, арена Лютеции… Никогда такого не было, чтобы готы со словенами венчались. Хотя, говорят, в седую старину – было. Еще до гуннов.
– Ладно, собирай свои цветки, милая. А я шоферу помогу.
Это Родион произнес вовремя – водила как раз выглянул из-под открытой крышки капота:
– Слышь, Радик… Ты тут гаечку одну зажми…
Молодой человек вскочил на бампер:
– Не переживай, починим.
Уже измазавшийся в масле Серега потерянно махнул рукой:
– Если не починим… Ох, устроит мне тогда Степаныч головомойку – извини-прости! Еще и номер, вон, передний потерял. Видать, на болотине, теперь хоть обратно езжай. Ладно, завтра в тех краях буду – заверну, гляну.
– Серый, дай-ка на двенадцать ключ… Ага… Теперь тут подержи отверткой. Угу… А ты чего вообще на болотине-то делал?
– Да за водичкой свернул… Понимаешь, забыл с утра долить.
– Эх, слышал бы тебя наш старшина Дормидонт Кондратьевич! Ты б у него за такие слова до конца службы из нарядов не вылез… Что, радиатор течет?
– Да есть маленько.
– Так делай!
– Извини-прости, некогда сейчас – страда, а шоферов у нас мало.
– Некогда ему… Давай тут покрутим… о-оп!
– А ты, Радик, где служил-то?
– В Заполярье.
– А я на Дальнем Востоке, в Хабаровске. Давно демобилизовался?
– Весной.
– А я осенью. Ха! Извини-прости, ты когда хоть такие патлы успел отрастить? И, главное – зачем? Ты, может, этот – стиляга, что ли?
– Сам ты стиляга! Просто… просто я это… в самодеятельности участвую.
– Ого! И я! У нас целый народный хор есть и этот… оркестр русских народных инструментов. Один Кольша-гармонист чего стоит, хоть, между нами говоря, и пьяница. А вот еще с ним случай был…
– На десять ключ есть?
– Да был. Вон тут где-то.
– Подержи… Ага… Теперь попробуем завести.
Двигатель завелся сразу, заурчал, заработал, к вящей радости шофера Сереги, который, похоже, водила был тот еще.
– А ну, погазуй! – махнул рукой Радик. – Погазуй, говорю… Ага… Ну, все, кажется. Едем.
– Едем! – радостно отозвался водитель. – Извините-простите, доставлю в лучшем виде! Вам куда? В станицу?
– В станицу, – улыбнувшись, молодой человек помог забраться в кабину супруге и уселся рядом. – Куда же еще-то?
– Ой! – поправив на голове венок, засмеялась Хильда. – У тебя, милый, нос и щеки – в грязи испачкались, дай-ка, вытру.
– Ха, вытру, – переключив передачку, усмехнулся Серый, грязный не менее, а быть может, и более. – Тут бензином надо.
Оставляя за собой столб густо-желтой пыли, грузовичок бодро покатил по грунтовке.
– Хорошая машина, – снова принялся нахваливать водитель. – Я вот в армии на сто пятьдесят первом ЗИСе ездил, ну, ты знаешь, «утюгом» еще их прозывают.
– У нас называли – «колун». Только сто пятьдесят седьмой… и не ЗИС, а…
– Так вот, я и говорю – вездеход якобы! Заедешь куда в грязь – нипочем сам не выберешься, задние-то колеса – двойные, им колею заново пробивать, забьются всякой хренью, тьфу! Вот шестьдесят третий газон – куда лучше.
– А этот, я смотрю, в неплохом состоянии.
– Так всего-то восемь лет машине!
– Сколько-сколько?!
– О! – вместо ответа, водила кивнул в окно. – Вот и приехали – вон она, станица!