— Он попросил кое о чем. Согласиться было моим решением. Мария, дорога Джона и твоя — они разные. Ты в безопасности, пока они не пересекаются. Долечи его, выпроводи со двора и забудь. Выйди за Тома, роди ему кучу детишек — дети-то они всегда женское счастье. А про город не думай. Лучше быть несчастной, чем мертвой.
Все во мне противилось словам Вив. Почему же при мысли о том, чтоб более никогда не видеть Джона, вдруг стало так неуютно? Еще недавно бегство и одиночество вдохновляли. Теперь же хотелось задержаться в собственном полуразваливающимся домике, чтобы по вечерам пить душистый травяной чай с Джоном.
Какая я глупая, мы ведь даже не друзья. Да и разве спасет меня разваливающийся забор от трактирщика Тука и слуг барона де Плюсси?
— А если, — негромко начала я. — Если все-таки пересекутся? Наши с Джоном дороги.
Я сама не очень понимала, о чем спрашиваю. Вив с жалостью посмотрела на меня, и я сразу поспешила объяснить, что вовсе ничего такого не имела ввиду:
— С ним до города дойди будет проще. Может, он и в городе мне подсказать сможет, какого человека искать? Всяко надежнее, чем одной путешествовать.
— Я не пророчица, чтоб будущее видеть. Может, и пересекутся, да не раз, — Вив как-то неприятно улыбнулась, точно рыбья кость ей в щеку впилась. — Только вот после что одна будешь делать? В чужом городе без родных и денег? Стоит ли оно того? Ты от Тома так бегаешь, будто он чумной, а брак — худшее наказание. Надеешься, Джон тебя замуж позовет?
От стыда я начала стремительно краснеть.
— О чем ты говоришь? Я тебе о попутчике на дороге, а ты мне — о непотребствах всяких! — возмутилась я.
— Я вообще-то о браке говорила. Священный союз. Это ты, дорогая, о непотребствах всяких думать начала, — рассмеялась Вив, и я раскраснелась пуще прежнего. — Я предостерегла тебя, да кто из нас в шестнадцать предостережения чужие слушал? Я вот точно нет. Вот мой тебе совет: думай в первую очередь о себе и береги свое сердце. Каждый раз вспоминай свою мать и что смерть твоего отца с ней сделала и задавайся вопросом: хочешь ли ты так же прожить свою жизнь, высматривая в окне человека, который никогда не вернется?
Что за глупости? Вив говорила то о браке, то о тоске по любимому. Я ведь ей совсем о другом рассказывала! Но прежде, чем я успела ей возразить, Вив сказала:
— Закончим. Мне еще многое нужно собрать, а времени почти нет. Если все будет по-твоему, мы больше никогда не увидимся. Пусть Бог будет с тобой, и помогает тебе в пути и жизни, — Вив обняла меня неожиданно крепко и быстро отпустила.
— Пусть Бог будет с тобой и помогает тебе в пути и жизни, — ответила я ей.
Лишь по дороге домой я поняла, что Вив так и не ответила ни на один из моих вопросов. Да и я не спросила совета, как мне внимания барона избежать. Да и возможно ли такое? Стало тревожно. Страшно было думать о побеге в город, еще страшнее — о том, чтобы остаться.
Дома меня ждала приготовленная каша и свежий чай. Я была так удивлена, что позволила Джону усадить меня на стол. Еда, на удивление, оказалась сносной, а вот чай заварен был чересчур крепко.
— Не знала, что ты умеешь готовить.
— За время своего путешествия я многого понахватался, — неужто тоже в трактире мальчишкой работал? — Не все же мне бревном лежать, нужно такой радушной хозяйке помочь, — улыбнулся он, и я невольно засмотрелась. Нечестно, что человек мог быть таким красивым — это отвлекало.
— Где ты бывал?
— О, во многих местах. О некоторых, держу пари, ты даже и не слышала. На севере, где снега с меня ростом даже летом и ночь может длиться месяцами. За морем, где женщины ходят лишь в юбках, а верхние рубахи заменяют тяжелыми рядами деревянных украшений. Видел города, что стоят на воде, и те, что окружает лишь песок. А какие там люди! Они умеют…
— Что ты попросил у Вив? — прервала я Джона, не отрывая взгляда от его рук. Кольца не было.
— Отправить сообщение другу, — Джон отвернулся, разглядывая простенькую резьбу на ставнях, будто в ней было что-то интересное. Весь запал, с которым он только что говорил, пропал.
— Это опасно?
— Не думаю.
Почему я так волновалась за Вив? Мы ведь с ней особо не общались. Или же дело было вовсе не в ее безопасности, а в том, что у них с Джоном есть тайна, в которую я не посвящена? Как неприятно осознавать себя малодушным человеком. Я начинала меняться к худшему рядом с Джоном, и это меня пугало.
— Ты уже достаточно здоров. Через неделю сможешь уйти.
— Выгоняешь меня? — казалось, Джон удивился такому отношению, и меня это разозлило.