Я злилась, плакала, уснула и проснулась, молчала и кричала, но дверь моей темницы так и не отрывалась. Судя по свету в окне, прошло не более полудня, но по моим ощущениям я находилась тут не менее недели.
Я пыталась уговорить себя не тревожится. Я знала намеренья барона, и ему придется открыть это дверь, чтобы осуществить их. Это будет мой шанс. Нужно только дождаться.
Дождаться.
Вечерело. Тук, поди, сидит в трактире да монеты, бароном уплаченные, пересчитывает. Чтоб ему пусто, да в котелках вместо еды одно свиное варево всегда выходило! И что я ему сделала, чтоб так со мной поступать? Сына его с радостью не приняла? Про побои невестки знала?
Стало жаль, что уехала Вив. Она единственная, кто мог заметил мое отсутствие и сделать что-нибудь. Ха! Я перевернулась на другой бок и вытерла злую слезу. Вив в чужие дела тоже не суется, если только ей это выгоду не сулит.
Джон. Глупо было надеяться, что он придет и спасет меня, точно в какой бабкиной сказке, но, видимо, я и впрямь была глупа. Я же спасла ему жизнь! Неужели он сможет просто пройти мимо? Или решит не утруждать себя, раз моя в опасности моя честь, а вовсе не жизнь?
Не в первый раз я пожалела о спасении Джона, но сегодня сожаления были особенно горькими.
Стало свежо. Я оттащила тюфяк на середину комнаты, чтоб сырость от стен не попортила солому. Как могла укуталась в старую козью шкуру, что валялась в углу — плешивая, но все лучше, чем замерзнуть до смерти. Я ждала. Раз за разом представляла, как барон придет, как я дожидаюсь, пока он начнет раздеваться, и пока он занят своей одеждой, я, изловчившись, выскользну в открытую дверь.
Или стоит приложить его головой о каменную стену для надежности?
В мечтах о том, как я одолеваю барона и сбегаю из его замка я провела вечер. Луна поднялась высоко, и ее тусклый луч освещал часть стены моей темницы. Никто так и не пришел.
Ужасно хотелось пить.
Козлиная шкура едва спасала от ночного холода. В голове роились тревожные мысли. Не ошиблась ли я в намереньях барона? Может ли быть, что это Тук заплатил, чтоб избавиться от меня, запереть в комнатушке, чтоб никто до конца моих дней меня не слышал и не видел? Сколько я смогу продержаться без еды? Вода, стекающая по стенам, уже выглядела привлекательно.
Я забылась тревожным сном, но в нем меня преследовали сцены смерти: моей, Тука, барона. Мне казалось, что я бежала по замку, плутая в его стенах, и стоило только мне увидеть солнечный свет, как руки барона, длинные, серые и костлявые, с острыми когтями, хватали меня за ноги и утаскивали обратно во тьму.
Проснулась я уставшей. Еще даже не рассвело. Я вновь подошла к двери:
— Эй! Кто-нибудь! Вы про меня не забыли?
Ответом была лишь осточертевшая тишина. В ладонь получилось собрать не так много воды. Я жадно выпила пару глотков и облизала пальцы. Это лишь разбудило во мне жажду с новой силой. Не зная, откуда еще ждать спасения, я встала на колени и начала молиться.
Заснула ли я или потеряла сознание, но я вновь открыла глаза от яркого луча солнца. В комнате все еще никого не было. Дверь была все так же заперта. Я заплакала.
День будто не хотел уходить. Я пыталась спать, но из-за голода постоянно просыпалась. Пыталась ходить по комнате, но она была столь мала, что из-за поворотов вскоре началась кружиться голова. Я кричала, но никто не отвечал.
Когда начало вечереть, я готова была умолять о глотке воды.
Именно тогда дверь в комнату отварилась.
На пороге стояла женщина в строгих, почти монашеских одеждах. Ее волосы были убраны под чепец. По лицу было тяжело определить ее возраст — давно не молода, но морщины еще не изрезали ее лицо. Все это я почти не заметила, ведь в ее руках был поднос с дымящейся ароматной едой.
Я подскочила так быстро, что едва не упала. Женщина протянула мне кубок.
— Сначала выпей.
Я жадно накинулась на него и осушила в два глотка, даже не поняв, что внутри. Женщина вновь наполнила кубок из кувшина. В этот раз я почувствовала разбавленной водой вино.
— Спасибо, спасибо! — выдохнула я, осушив второй кубок. Кажется, я начала плакать. Мы с матерью жили бедно, и были времена, когда еда была роскошью, но никогда прежде я не проводила сутки без капли влаги в горле.