Я тихо спросила:
— Что с ним случилось? — хотя и догадывалась, каким будет ответ.
— Он погиб, когда инвирны сожгли деревню. Как раз перед тем как я встретила вас в лагере отца Алентина.
Я вспомнила. Сначала она была такой грустной. Казалось, что, встретив избранницу божью, она успокоилась.
— Ах, Мара.
— Я все еще скучаю о нем. Но вместе с тем я знаю, как мне повезло. Я могла бы остаться беременной после его смерти, ведь мы были беспечны. Мой отец мог бы узнать обо всем и поколотить меня. — Она указала на шрам над глазом. — У меня есть еще один такой же шрам между лопатками. Но Хулио, несмотря на шрамы, считал меня красивой.
Ее голос немного дрогнул, когда она произносила «красивой», я положила руку ей на плечо и слегка сжала.
— Ты действительно красива.
Она рассмеялась.
— Я знаю! Даже с этими ужасными шрамами. Хулио всегда говорил, что ему нравится моя улыбка. И мой нос! Скажите, ведь нос у меня правда прекрасный?
— У тебя прекрасный нос.
Она наклонилась ко мне. Ее мягкие волосы пахли жимолостью. Слегка дрожащим голосом она проговорила:
— Иногда, с тех пор как анимаги подожгли меня, я боюсь, что, может быть, теперь у меня слишком много шрамов. И шрамы от ожогов ведь особенно отвратительны, они заостренные, извилистые, странного цвета. Может, у меня никогда больше не будет любовника. Я не вынесу, если человек, в которого я влюблена… почувствует отвращение к моему телу.
Я прекрасно понимала это чувство. Я сама боялась момента, когда Алехандро с отвращением отвернется от меня. Но он умер прежде, чем я набралась смелости — или захотела — предстать перед ним обнаженной.
— И я боюсь, что то, что я испытала с Хулио, случается с человеком лишь раз в жизни, — сказала Мара. — Может, все мое счастье в любви уже позади.
Она пожала плечами.
— Я тоже этого боюсь.
Она вздохнула.
— Мне нравился Умберто. Он всегда улыбался, всегда был таким веселым. Я не знала, что вы любовники, пока вы не рассказали мне о нем.
— Мы не были любовниками.
— Вы никогда?..
— Никогда.
И как-то она поняла, что под «никогда» я имела в виду не только Умберто. Она сказала:
— У вас все еще будет. Вы королева, значит, это неизбежно. Вы выйдете замуж, и все будут настаивать, чтобы вы рожали детей, потому что должно быть несколько наследников престола.
— Ты так говоришь, будто это все — один лишь расчет.
— Но это чаще всего именно так. Но после замужества вы можете завести любовника. Большинство королевских особ так и поступают, по крайней мере так говорят.
Я была рада, что темнота скрывала краску, заливавшую мне лицо.
— Я не смогла бы. Когда я вышла за Алехандро, у него уже была любовница. Это было… неприятно. Даже несмотря на то, что между нами не было близости.
— Понимаю, — и я знала, что она действительно понимает. Я взяла ее за руку и крепко пожала. Я не смогла бы сказать этого вслух, но надеялась, она понимает, как я рада быть в эту ночь с ней, а не с Хименой.
Она заговорила, и в голосе ее появились озорные нотки:
— Ну, может быть, вам и повезет. Может, вы выйдете за человека, который будет богат, умен и с которым будет приятно раздеваться.
Я не сдержала смешка.
— Может быть, — сказала она, — вам стоит просить всех своих поклонников спускать штаны, чтобы вы могли оценить имеющийся товар.
— Мара!
— Вы могли бы отдать королевский приказ.
Я запустила в нее подушкой.
Ее только смешило мое смущение. А потом она снова стала серьезной и сказала:
— Вы тоже красивы, вы это знаете. Когда вы волнуетесь или радуетесь, вы сияете. А еще у вас такие волосы, в каких пожелал бы запутаться любой мужчина.
Рука моя сама по себе потянулась к косе. Мне всегда нравились мои волосы. Неужели мужчины на самом деле замечают их?
Мара добавила:
— Вам не придется мириться с таким первым разом, какой был у меня.
Я перевела разговор на другое.
— Ну, если бы я встретила того молодого человека, я… ну… строго поговорила с ним.
— Вы уже встретили. Это был Белен.
Я была потрясена.
— Я думала… он и Космэ…
— Да. Но это было потом.