— Ибо любовь прекраснее рубинов, слаще меда, лучше королевского вина. И никто не знает любви величайшей, нежели тот, кто отдает жизнь за друга. Любовь моя подобна аромату, льющемуся…
И ворота распахнулись. Сила хлынула от меня к Гектору, спина его выгнулась дугой, глаза распахнулись, и я увидела налитые кровью белки. Потом он снова рухнул на кровать.
Я успела лишь заметить, что дыхание его стало легче и лицо порозовело, но тут в глазах у меня помутилось от истощения, голова закружилась. Сердце замедлило ход. Я умираю? Я отдала свою жизнь Гектору?
Я подумала, что это хорошая сделка, и упала на его кровать, прижавшись щекой к его руке.
Очнувшись, я почувствовала на голове чью-то руку, перебирающую мои растрепанные волосы. Мужские пальцы, сильные, загрубевшие. Они скользили по моей щеке, по подбородку, по губам.
Я подняла голову и заморгала, пытаясь сбросить с глаз пелену. Гектор очнулся и смотрел на меня со странным выражением на лице. Он не убирал руку с моего лица, большой палец нежно гладил мой подбородок.
Мое облегчение несказанно, похоже, я снова могу дышать.
— Вы остались, — сказал он хриплым голосом.
— И я не умерла! — промолвила я удивленно. Увидев смятение на его лице, я поспешно добавила: — Как вы себя чувствуете?
— Так, будто меня ударили в спину кастетом капитана Люцио. Что странно. Должно быть хуже.
— У меня получилось! — рука его все еще была рядом, и меня одолевало желание прильнуть к ней, может быть, поцеловать.
— О чем вы говорите?
— Мой амулет. Я знала о его целебных свойствах, но не знала, что он может действовать на другого человека.
Рука его опустилась, он сел и, вздрогнув, выпрямился.
— Вы думали, что отдали свою жизнь за меня.
Я открыла рот, чтобы возразить, но решила, что лучше промолчать.
Он спустил ноги с кровати и посмотрел на меня.
— Вы вся в засохшей крови, — прошептал он. — В моей крови, да?
Я хотела сказать ему, что все это легко смыть, но слова застряли в горле, когда он взял мое лицо в свои руки.
— Пожалуйста, Элиза, — сказал он, — никогда не отдавайте свою жизнь за мою.
— Я не могла позволить, чтоб вы умерли. Я лучше…
В дверь постучали, и мы отпрянули друг от друга.
— Войдите! — крикнул Гектор, не сводя с меня пристального взгляда.
В комнату влетел доктор Энзо и замер с разинутым ртом.
— Это в высшей степени неожиданно.
После минуты неловкого молчания я сказала:
— Может быть, вы недостаточно высоко оценивали свое мастерство, доктор?
Он посмотрел на меня, на Гектора, снова на меня и нахмурился.
— У меня заслуженно достойная врачебная репутация, — сказал он задумчиво. — Но то, что с вами случилось, не может быть результатом моих действий.
— Может быть, это чудо? — тихо сказала я.
Он медленно перевел взгляд на мой живот.
— Вы исцелили его, — с упреком проговорил он. — Каким-то образом.
Я пожала плечами, не желая об этом говорить. Мне надо было рассказать кому-нибудь, что случилось. Отцу Алентину или Химене. Но не Энзо.
— Я уснула. Что-то случилось, пока я спала. — Глаза Гектора понимающе сверкнули, он знал, что я сказала не всю правду. Не дожидаясь дальнейших расспросов, я сказала: — Мне нужно вернуться в свою комнату. Я должна приготовиться к завтрашнему торжеству. Энзо, пожалуйста, обеспечьте своему пациенту должный покой. И найдите стражников проводить меня.
Уже выходя из комнаты, я услышала, как Энзо сказал:
— Могу я записать этот случай? Журнал «Медицинские аномалии» будет в восторге…
Я закрыла за собой дверь. Слова Священной Книги все еще звучали у меня в ушах.
— Моя любовь как аромат, разлитый…
Я прислонилась к стене, все разом нахлынуло на меня: облегчение, непролитые слезы, изнеможение и безжалостно ясное понимание: я окончательно и бесповоротно влюблена в капитана моей королевской гвардии.
Спасибо, Господи. Спасибо, что спас его.
Я открыла глаза, вокруг стояли стражники и не сводили с меня испытующих взглядов. Меня поразил беспомощный взгляд Фернандо, похожего на испуганного щенка.
— Лорд Гектор?.. — сказал он дрожащим голосом.
— Все хорошо, — сказала я. — Мне нужен эскорт до моей комнаты.
Фернандо приказал нескольким стражникам проводить меня, а сам встал на караул — руки скрещены, лицо сосредоточенно-неподвижно. Я подумала, что не я одна люблю их капитана.
Была уже ночь, и я собиралась лечь спать, но поняла, что мне едва ли удастся заснуть.
— В монастырь, — сказала я, и стражники выстроились вокруг меня.