Кстати, об этом…
Воспоминания о том, что я сделала, вернулись. То, что я сделала с Коулом, было… черт. Заметил ли это Разай?
Я украдкой взглянула на него и увидела, что он задумчиво смотрит в потолок, подперев рукой затылок.
Он заметил мой взгляд и ухмыльнулся.
— Если хочешь пообниматься, можешь просто попросить.
— Ты не достоин этого, — ответила я. Казалось, он не думал ни о чем подозрительном. Или так, или просто не хотел на меня давить.
Несмотря ни на что, это давало мне время придумать логическую причину случившегося. Или же я просто прикинуться дурочкой.
Усталость пробирала до костей и давила на меня, как свинец. Я легла на кровать, не обращая внимания на то, что Разай, вероятно, сейчас чувствует себя очень довольным.
— Что ты вырезал на щеке Коула? Тот знак. Я никогда не видела его раньше.
Он закинул руку мне за шею и притянул ближе.
— Это то, что помнит моя семья. На самом деле, это помнят многие старые семьи. Это признак труса.
У меня не хватало силы воли его оттолкнуть. И, если честно, его прикосновения успокаивали меня. Как-то так.
— Он подходит ему.
— Невероятно.
— Но он попытается наказать тебя за это. Богатые люди — страшные уроды. Ты не нервничаешь? Ведь люди заметят шрам и начнут задавать вопросы. Ты не дал ему возможности его скрыть.
Его тело напряглось, и гнев выплеснулся наружу.
— Его и не надо скрывать. Он должен быть выставлен напоказ, чтобы мир знал, кто он на самом деле. Что ему еще предстоит заслужить.
— И заработать что-то, чтобы… снять метку? — я вспомнила слова Разая. Но что это значило?
Он объяснил:
— Это называется «Путь труса». Если он сможет понять, что поступил неправильно, и предпримет реальные действия, чтобы изменить себя и исправить ситуацию, то потенциально сможет обрести искупление. Только тогда метка исчезнет.
Отбросив неверие, я ответила:
— Если честно, это похоже на миф. Что-то, что родители Азры рассказывали нам о легендах до появления Территорий. Ты сказал, что это древняя магия?
— Очень, — подтвердил он. — Говорят, что до начала войн и раскола территории наши виды обменивались магией. Этого времени никто не помнит, поскольку большая часть истории и записей была уничтожена, а старейшие бессмертные ушли в уединение или отпустили свои воспоминания. Но даже если легенды поблекли, кое-что осталось. Магия продолжает жить в тени, скрепляя наш разорванный мир в странные формы. Незаконченное лоскутное полотно старого и нового.
Я пробормотала:
— Это плохая история. Даже не очень правдоподобная. — если я закрою глаза, им же это не навредит? Им просто нужно было отдохнуть.
И почему Разай был таким чертовски уютным? Он не должен быть таким уютным.
Он снова усмехнулся, и что-то… это были его пальцы? Или губы?.. коснулось моего лба.
— А ты неплохая компания.
— Тебе нужны сказки на ночь получше, профессор, — зевнула я.
Я снова задремала, дрейфуя между бодрствованием и затишьем сна, представляя мерцающие небеса с белыми и черными крыльями, и все цвета расы фейри снова вместе. Божественные оборотни встречаются со своими демоническими половинками.
А я?
Где была бы я?
Как бы выглядел этот мир?
Хотя звучало действительно неплохо. История. Я бы хотела, чтобы однажды так и было.
Наверное, я сказала это вслух, потому что Разай прошептал:
— Я тоже, любимая. А теперь спи. — он натянул одеяло мне на плечи, и я погрузилась в забытье.
Глава 49
Когда я проснулась, Разай стоял у окна, приложив телефон к уху. От его непочтительной ауры не осталось и следа. Даже в простой черной футболке и джинсах он выглядел как лидер. Президент. Генерал.
Я напомнила себе, что он парень, разбирающийся в оружии и боевых искусствах. Однако разные стороны его характера не переставали меня удивлять.
Он повернулся и, увидев, что я проснулась, подмигнул и поднял указательный палец.
— Я тебя понял, Фрэнки. Как всегда, я ценю предупреждение. Все ли готово для празднования?
На тумбочке стояла чашка с холодной водой, умоляющая ее выпить. Я поднялась и взяла ее, жадно осушив.
— Хорошо, — ответил Разай. — Держи меня в курсе событий, как обычно. Спасибо. Как поживает твоя жена? Правда? Что ж, поздравляю ее! Передавай привет… нет… нет, это не то, что ты подумал, клянусь. Черт возьми, Фрэнки.