«Также будет предоставлен полный доступ к файлам студентов».
«В конце каждого дня или при получении новой важной информации необходимо отчитываться перед Разаем Карахом».
Контракт был честным. В нем особое внимание уделялось раскрытию преступления до первого числа следующего месяца, но при необходимости он мог продлиться до трех. После этого обе стороны могли перезаключить или расторгнуть контракт. Оплата труда была…
Я тяжело сглотнула.
Зарплата оказалась больше, чем я когда-либо видела за всю свою жизнь. Всего за три месяца работы можно было заплатить за квартиру и коммунальные услуги на целый год вперед.
Разай заметил, что я читаю, и добавил:
— Ах, да. Это помимо твоей зарплаты координатора сообщества. Но мы можем пересмотреть это во втором контракте.
— Это абсурд, — с ужасом выдохнула я.
— Если этого недостаточно, уверен, старик заплатит тебе больше. — он оперся локтем на стол и подпер щеку кулаком. Его серебристые волосы откинулись набок и свисали на лоб. Широко раскрытые глаза смотрели на меня так по-мальчишески, так игриво, что я снова поймала себя на том, что пялюсь на него.
Все ли архангелы такие? Я думала, что они все скучные, грозные и высокомерные. А не загадочные ловеласы.
Очнувшись, я посмотрела вниз. Нет, я не стану требовать от ректора больше денег, даже если он готов их дать. Я была не из тех, кто воспользуется родителями, оплакивающими своего ребенка.
Я пропустила его комментарий мимо ушей и вместо этого спросила:
— Почему я? Почему никто другой не может помочь?
Разай издал разочарованный вздох. Он потер лицо, и его лицо осунулось от усталости.
— Потому что больше некому, Грэй. Семьи наняли своих специалистов. Университет нанял всех частных сыщиков. Все они были либо уволены, либо ушли в отставку. Очевидно, в связи с неудачей.
— А как же городская полиция? Как насчет архангелов в Вашингтоне? — в конце концов, именно они управляют Ангельским городом.
Смех Разая был холодным. Неверящим.
— Ты действительно живешь в глуши. Мы уже наняли лучших из лучших, Грэй. Даже город не может себе их позволить. А округ Колумбия только и делает, что швыряется деньгами и устраивает пресс-конференции. Кастиль вынужден сотрудничать с округом Колумбия, поскольку дело дошло до убийства, но на то, чтобы расследование продвинулось, уйдут месяцы. Чертовы бюрократы. Не в обиду твоего милосердного спасителя.
— Все нормально, — ответила я, обдумывая его слова и пропуская мимо ушей обращение к моему предполагаемому архангелу-спонсору. Затем, постучав по контракту, я спросила:
— Узнает ли Вашингтон об этом тайном расследовании?
— Ни за что на свете. — он снова стал постукивать ложкой по подбородку.
Хорошо. Это означало, что отец не узнает.
Этот прыжок был опасен. Я стояла на краю обрыва. Это чувство побуждало меня прыгнуть в пустоту внизу. От волнения у меня закружилась голова.
Контракт был… приемлемым. Как ни странно. В нем не было ничего, что не имело бы логического смысла или переходило бы личные границы. Это давало мне пространство, время и ресурсы для поиска.
«Эта работа словно создана для меня».
Одна эта мысль должна была заставить меня задуматься, но почему-то я чувствовала только предвкушение. Желание. Я могла оказаться на месте преступления, нащупывая путь к преступнику, намеревающемуся через месяц лишить жизни еще одного человека. И неважно, что в опасности были архангелы.
Каждый человек имеет право жить, в безопасности.
Разай подался вперед, скользнув взглядом по моему лицу, словно почувствовав перемену и ища подтверждения в выражении моего лица.
Я положила руки на стол и повернулась к нему.
— Я рассмотрю твое предложение. При одном условии. И оно не обсуждается.
Ухмылка Разая была ослепительной.
— Выкладывай.
Я указала на свою злую подругу, все еще сидящую на скамейке. Она наблюдала за нами.
— Извинись перед ней и заставь ее поверить в это. Если ты сможешь это сделать, тогда я буду работать на тебя.
Я ожидал какого-то сопротивления. Какого-то протеста. Конечно, он понимал, насколько это будет чертовски сложно.
Разай нагнулся вперед. Запустил руку в мои волосы, провел по шее, и я вдруг оказалась в совершенно нежеланных объятиях.
Он улыбнулся, держа меня так, словно я была самым хрупким кристаллом, в то время как я тупо смотрела вверх, с разинутым ртом, как идиотка.