Последовала тяжелая, напряжением пауза. А потом:
— Я не могу об этом рассказывать. Даже если бы у нас вообще были какие-то связи.
— Я люблю, когда мужчина притворяется скромником, — промурлыкал Разай. — Тогда приведи людей, которые обладают властью.
Я взяла свою чашку с пивом и выпила половину. Вот. Просто чтобы немного приглушить реальность. Может быть, это остановит внутренний крик.
Редфорд огрызнулся:
— Ты ошибся, позвонив мне, Разай. Я не принимаю от тебя просьб.
Внезапно поведение Разая изменилось. Он по-прежнему сидел, закинув ноги на кофейный столик. Он уставился в потолок, не выказывая ни малейшего беспокойства.
Но его глаза сузились. Беззаботная улыбка исчезла.
— Это не просьба, и у тебя нет возможности отказать мне. Сделай так, чтобы встреча состоялась, Редфорд.
Волоски на моих руках встали дыбом. Эти холодные слова… переход от игривости к смертоносности… этого Разая следовало опасаться.
Редфорд что-то пробормотал на другой линии.
Разай заговорил с ним.
— Свяжись со мной завтра, хорошо, старый друг? Приятного вечера! — он нажал большим пальцем на красную кнопку и потянулся за очередным крокеттом. — Какие же они вкусные! Разве я не молодец? По-моему, я чертовски хорошо справился. Ты определенно так считаешь.
Он с удовольствием жевал полминуты, не обращая внимания на мой расчетливый взгляд. Пока не сказал:
— Невежливо пялиться на людей во время еды.
— В чем дело? — потребовала я.
Его изумрудные глаза скользнули по мне. Медленно.
— Я люблю картошку. И сыр. В форме запеченных шариков.
Мой взгляд, похоже, заставил его подумать, что я хочу получить его крокет, потому что он съел его очень быстро, приняв оборонительную позу.
Я уточнила:
— Что с тобой? Я действительно не могу понять, кто ты такой. Ты ходишь вокруг, как высокомерный идиот, а потом говоришь голосом психопата, который заставляет меня задуматься, не состоишь ли ты в мафии! Какое из этих лиц — твое настоящее?
— И то, и другое, — ответил он, подмигнув. — Я сложный человек.
Я вздохнула и откинулась на спинку, потерпев поражение.
— Из-за тебя действительно трудно кому-либо поверить.
— Да? А ты, значит, как открытая книга?
— Ну… да.
— Превосходно! Тогда расскажи мне о своей таинственной силе. Поделись своими методами работы. Как ты выглядишь, когда злишься… подожди, не надо. Это я уже знаю. Проклятье.
— Замечание принято, — согласилась я. — У каждого человека есть свои секреты. Я понимаю.
Может быть, мне следует просто принять его таким, каким он себя показывает. Не нужно слишком много думать об этом.
Разай сделал глоток моего пива, а затем передал его мне.
Я посмотрела на слабый след, оставленный его губами на ободке, и сделала глоток с противоположной стороны.
— Кто твои родители? Ты никогда не говорил.
— Я их не знаю.
У меня открылся рот.
— Это случается реже, чем…
— С одним процентом населения. Знаю
— Значит, у тебя нет никого, кто мог бы тебя контролировать? Совсем никого?
Он подвинулся, и его колено задело мою ногу, хотя он, похоже, этого не заметил.
— Врач сказал мне, что у меня может быть семья. Сила и скорость, похоже, мои особенности, и я всегда дрался лучше, чем кто-либо другой.
— Это отстой. То, что у тебя нет семьи, я имею в вид. — почему я хотела сблизиться с ним прямо сейчас?
— Но так ли это?
Я изучала его лицо. Действительно изучала его непринужденный вид. Его спокойный голос.
— Ты не расстроен из-за этого.
— Конечно, нет. Зачем злиться на то, что я не могу изменить? — он облизнул нижнюю губу, и у меня свело живот.
Я откашлялась и отодвинулась на дюйм.
— Архангелы очень гордятся своим родством и кровным родством. Наследие буквально управляет страной. Только не говори мне, что люди не смотрят на тебя свысока из-за этого.
Его усмешка приобрела более мрачный оттенок.
— Вот что мне в этом нравится. Когда люди смотрят на тебя свысока, Грэй, это говорит о многом.
— Как игра в карты? — спросила я, не понимая.
— Именно. Начинаешь обращать внимание на то, что человек использует… внешность или власть… чтобы считать тебя хуже себя. Потому что именно это они ценят больше всего. Например, — сказал он, снова потягиваясь, и его нога все ближе и ближе прижималась к моему бедру. — Клэйв оскорбляет меня за недостаток профессионализма. Это не значит, что я должен стать более профессиональным, чтобы угодить ему. Но теперь я точно знаю, как свести этого ублюдка с ума. Или манипулировать им, — добавил он небрежно. — Я отказываю ему в почестях, когда хочу вызвать у него раздражение. Или меняю свое поведение, когда мне нужно, чтобы он сотрудничал.